Игорь Пешнин - ВРЕМЯ И МЫСЛИ

Это означает, что упразднение государства не политический акт, как предполагает анархия, а экономический процесс.

Чего не понимали Бакунин с Кропоткиным. В этом разница.

Но тогда выходит, что революции в истории России не было, и коммунизм никто не созидал? Более того: всё делалось наоборот ?

То есть, речь о контрреволюции?! Именно так и есть.

Революция это раскрепощение производительных сил общества.

Красный террор, гражданская междоусобица, разруха, коллективизация, голодомор, репрессии и войны, цензура и преследование инакомыслия – не раскрепощение, а напротив гигантское разрушение производительных сил страны.

Коммунизм – устранение эксплуатации как анахронизма .

В замене капиталистов («буржуев-эксплуататоров») чиновниками («красными директорами»), как это было в СССР, исторически ничего нового нет. Наоборот это путь назад. В докапиталистические царские времена, когда все заводчики и промышленники являлись казёнными людьми, целиком зависящими от монаршей воли.

Не говоря уже о том, что именно таким общественным устройством характеризуются государства древности.

То есть, большевики, вместо движения вперёд, опрокинули страну назад, в ушедшую эпоху! В анахронизм.

Но как же индустриализация – разве это не движение вперёд?! Нет.

В России капитализм начал бурно развиваться ещё при монархии.

Зачем было изгонять отечественную буржуазию, чтобы развивать промышленность силами зарубежной, ведь индустриализацию СССР проводили, в основном, фирмы США и Германии.

Явный и полнейший идиотизм.

Русские капиталисты справились бы с этой задачей гораздо быстрее, намного дешевле и однозначно эффективнее.

Может рабочие жили бы хуже? Свидетельствует сам Н.С.Хрущёв:

«Я женился в 1914-м, двадцати лет от роду. Поскольку у меня была хорошая профессия (слесарь), я смог сразу же снять квартиру.

В ней были гостиная, кухня, спальня, столовая. Прошли годы после революции, и мне больно думать, что я, рабочий, жил при капитализме гораздо лучше, чем живут рабочие при Советской власти. Вот мы свергли монархию, буржуазию, мы завоевали нашу свободу, а люди живут хуже, чем прежде. Как слесарь в Донбассе до революции я зарабатывал 40—45 рублей в месяц. Черный хлеб стоил 2 копейки фунт (410 граммов), а белый – 5 копеек. Сало шло по 22 копейки за фунт, яйцо – копейка за штуку. Хорошие сапоги стоили 6, от силы 7 рублей. А после революции заработки понизились, и даже очень, цены же – сильно поднялись…

Чего уж тут сравнивать?

Когда я вел партработу в Москве, то и половины того не имел, хотя занимал довольно высокое место в общественно-политической сфере. Другие люди были обеспечены еще хуже, чем я».

Ну, а использование населения в качестве дешёвой рабсилы на заводах, в колхозах и лагерях и вовсе превращает СССР, по сути, в Двуречье периода индустриализации.

Вот уж это такой анахронизм, что дальше просто некуда!

«Как об отдельном человеке нельзя судить по его мнению о самом себе, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по её сознанию».К. Маркс

Никакого социализма в СССР и близко не было.

По той простой причине, что социализм это общественная собственность на средства производства.

В СССР же была не отмена частной собственности, а подмена государственной монополией.

Кстати, плановой экономики в Советском Союзе тоже не было.

Вместо неё были чиновные разнарядки по чугуну, стали, углю и т. д.

Трудармии; колхозы; низкие заработки; трудодни; обязательные госзаймы; уголовные статьи за опоздание, прогулы, самовольную перемену места работы; рабский труд заключённых; пионеры, интеллигенция и армия на картофельных полях; стройбаты в народном хозяйстве – очевидно, что в СССР эксплуатация была не устранена, а наоборот обрела государственный масштаб.

Что со времён Двуречья имеет единственным результатом руины.

У Маркса есть строки: «Целый народ, полагавший, что он посредством революции ускорил своё поступательное движение, вдруг оказывается перенесённым назад, в умершую эпоху», – которые вполне могут быть как эпиграфом к истории Советского Союза, так и эпитафией.

Если делать наоборот, то обратный результат и получится.

Вот оный и предстаёт взору в развалинах СССР.

Основоположники же дали и объяснение:

«Отличительной чертой всех революций является то, что именно тогда, когда народ, кажется, стоит на пороге великих начинаний, когда ему предстоит открыть новую эру, он дает увлечь себя иллюзиями прошлого и добровольно уступает всю свою с таким трудом завоёванную власть, всё своё влияние представителям – подлинным или мнимым – народного движения минувшей эпохи».

«Люди, хвалившиеся тем, что сделали революцию, всегда убеждались на другой день, что они не знали, что делали, что сделанная революция совсем не похожа на ту, которую они хотели сделать. Это то, что Гегель называл иронией истории, той иронией, которой избежали немногие исторические деятели».

«Это превращение в свою противоположность, это достижение, в конечном счёте, такого пункта, который полярно противоположен исходному, составляет естественно неизбежную судьбу всех исторических движений, участники которых имеют смутное представление о причинах и условиях их существования и поэтому ставят перед ними чисто иллюзорные цели».

«Уж лучше страдать в современном буржуазном обществе, создающем своей промышленностью материальные средства для основания нового общества, чем возвращаться к отжившей форме общества, которая, под предлогом спасения, отбрасывает всю нацию назад, к средневековому варварству!».

Определить причину фиаско «великого Октября» несложно.

Её назвал сам Ленин: «Роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией».

Всё логично.

Учение Маркса о коммунизме.

В России до весны 1918 года о коммунизме и лапоть не звенел.

Про какую вооружённость передовой теорией может идти речь?

Но почему так получилось?

Тоже не бином Ньютона.

Кто такие большевики?

Фракция Российской социал-демократической рабочей партии, образовавшаяся вследствие идейного раскола, внесённого в РСДРП Лениным.

Стоп! А причём здесь социал-демократия , если учение Маркса о коммунизме?!

Нетрудно установить, что российские «революционеры», позиционируя себя «марксистами»:

– предпочитали называться не коммунистами, а социал-демократами

– переломав целую кучу копий в теоретических битвах между собой, непосредственно коммунизм никогда не обсуждали

– даже доспорившись до фракционного раскола, не превратились конкретно в коммунистов и эсдеков, как, казалось бы, следовало ожидать, а лишь размежевались на абстрактных большевиков и меньшевиков.