Дмитрий Шеметов - По ту сторону партии: эволюция концепции «партии» в марксизме

Лидер социал-демократов по своему обыкновению ответил оппортунистическим образом, заявив, что объединение, даже с некоторыми «пробелами» в программе, способствовало последующему прояснению позиций: «Пробелы в программе, о которой вы говорите, несомненно, существуют, и мы полностью осознавали это с самого начала. Но они были неизбежны на конференции, если мы не хотели прерывать переговоры. Лассальянцы только что встретились со своим исполнительным комитетом и прибыли с императивным мандатом в отношении нескольких пунктов, которые вызывают наибольшие споры. Мы должны были уступить им, тем более, что ни у кого из нас (или даже у лассальянцев) не было ни малейшего сомнения в том, что объединение будет означать смерть лассалльанства» ( Письмо В. Либкнехта Энгельсу от 21 апреля 1875 г.).

Тогда Маркс решил вступить в бой и начать, в известном смысле, «последнюю битву» исторической партии. В письме В. Бракке, одному из своих самых преданных последователей, он приложил «Примечания на полях к Программе Германской Рабочей Партии», более известные как «Критика Готской программы», чтобы обратить к ней внимание руководства партии эйзенахцев. Однако у него не было никаких иллюзий относительно эффективности этого шага, поскольку он знал, что социал-демократы будут маневрировать с целью скрыть его критические замечания, и не станут использовать их для изменения своей программы (см. Примечание, приложенное к письму Бракке). Фактически, «Vorwärts» (газета «Объединенной» партии) опубликовала критику Маркса в отношении Готской программы только через шестнадцать лет после того, как она была впервые изложена в частном порядке(см. приложение от 1 и 3 февраля 1891 г.). Кроме того, «Vorwärts» опустил введение, написанное Энгельсом, который стремился к тому, чтобы публикация этого текста послужила основой для общей дискуссии при подготовке к Конгрессу 1891 года вопреки намерению В. Либкнехта использовать без каких-либо явных цитат критику Маркса с целью разработки новой программы (которая будет принята в Эрфурте 14—20 октября 1891 г.). Чтобы подтвердить понимание Маркса, а также его собственное, относительно причин политики молчания, которой придерживалась Социал-демократическая рабочая партия во время подготовки к слиянию в 1875 году, вот что Энгельс писал Бебелю 1 мая 1891 года: «Какая была позиция? Мы знали так же хорошо, как и вы, и, например, газета „Frankfurter Zeitung“ от 9 марта 1875 г., которую я нашел, что вопрос был решен, когда ваши аккредитованные представители приняли проект. Следовательно, Маркс написал это просто для того, чтобы успокоить свою совесть, о чем свидетельствуют добавленные им слова – dixi et salvavi animam meam [я говорю и спасаю свою душу] – и без всякой надежды на успех».

Что касается Маркса, который к тому времени был истощен болезнью, он проинструктировал Бракке, о действиях, когда он получит критику партийной программы: «Когда вы прочтете следующие критические заметки на полях о программе объединения, не могли бы вы послать их Гейбу, Ауэру, Бебелю и Либкнехту для изучения. Я очень занят, и мне приходится выходить далеко за рамки разрешенного мне врачами лимита работы. Поэтому, писать такой длинный текст совсем не было „удовольствием“. Однако, это было необходимо для того, чтобы шаги, которые я предприму позже, не были неверно истолкованы нашими друзьями в партии, для которых и предназначен этот текст. После объединительного съезда мы с Энгельсом опубликуем короткое заявление о том, что наша позиция вообще далека от указанной принципиальной программы и что мы не имеем к ней никакого отношения. Это необходимо, потому что мнение – совершенно ошибочное мнение – о том, что мы тайно руководим отсюда движением так называемой эйзенахской партии, циркулирует за границей и усердно поддерживается врагами партии. В недавно появившейся русской книге („Государственность и анархия“) Бакунин по-прежнему возлагает на меня ответственность, например, не только за все программы и т. д. этой партии, но даже за каждый шаг, сделанный Либкнехтом со дня его сотрудничества с „Народной партией“. Кроме того, это мой долг не дать своего признание, даже признания в форме дипломатичного молчания, тому, что на мой взгляд является совершенно деструктивной программой, которая деморализует партию. Каждый шаг реального движения важнее десятка программ. Если, следовательно, было невозможно – и условия вопроса не позволяли – выйти за рамки программы Эйзенаха, нужно было просто заключить соглашение о действиях против общего врага. Но, составляя программу принципов (вместо того, чтобы откладывать ее до тех пор, пока она не будет подготовлена весомым периодом совместной деятельности), люди ставят перед всем миром ориентиры, по которым измеряется уровень партийного движения. Лассальянские лидеры пришли к объединению, потому что обстоятельства вынудили их это сделать. Если бы им заранее сказали, что будет спор о принципах, им пришлось бы довольствоваться программой действий или планом организации совместных действий. Вместо этого им разрешают прибыть с мандатами, признают эти мандаты со своей стороны как обязывающие, и, таким образом, безоговорочно подчиняются тем, кто сам нуждается в помощи. В довершение всего они проводят съезд перед компромиссным съездом, в то время как собственная партия проводит съезд уже после события. Явно имелось желание заглушить всякую критику и не дать своей партии возможности для размышлений. Известно, что сам факт объединения удовлетворяет рабочих, но было бы ошибкой полагать, что этот сиюминутный успех не куплен слишком дорого. В остальном программа бесполезна, даже если не считать освящения лассальянских догматов веры». ( Маркс В. Бракке, 5 мая 1875 г. )

Принимая во внимание подобное письмо и прочитав текст «Критики Готской программы» [10], можно было бы по крайней мере ожидать, что после объединительного конгресса Маркс и Энгельс публично осудят программу «компромиссов» и дистанцируются от «объединеной» партии. Тем более можно было бы так думать, поскольку «директивный комитет» новой партии состоял большей частью из лассальянцев, а эйзенахцы составляли меньшинство.

Тем временем политико-теоретическая борьба против позиций анархистов, и, в частности, против Бакунина, продолжалась, и эта борьба не только приобрела открыто публичное измерение, но также привела к исключению анархистов из Первого Интернационала. (и к тому же весьма бюрократическими средствами). Однако никакого публичного заявления против влияния идей Лассаля в объединенной партии не последовало, и не было опубликовано никаких развернутых критических работ, хотя о таком тексте говорилось (см. выше письмо фон Швейцеру), в то время как, например, теории Прудона, подверглись – и это правильно! – полномасштабной атаке (см. « Нищета философии »). И это несмотря на то, что работы, критикующие лассальянство (В. Бракке в 1873 г., Б. Беккер в 1874 г.), тем не менее были включены в каталог партийной литературы, распространяемый Гамбургским комитетом.