Дмитрий Шеметов - По ту сторону партии: эволюция концепции «партии» в марксизме

Что есть неверного в концепции Маркса раскрывается в его отождествлении политического движения рабочего класса с образованием и деятельностью пролетарской партии. Каковы источники его ошибки? Маркс оценил социально-политические условия XIX века как благоприятные для пролетарской революции, поскольку, по его мнению, на базе достижения кульминации буржуазно-демократического процесса, сделав революцию «непрерывной», перейдя от этапа буржуазно-демократического к социалистическому, можно придти к бесклассовому обществу, к коммунизму. Его концепция «пролетарской партии» является продуктом отделения политической стадии от социальной цели.

Социально-политические условия 19-го века характеризовались следующими чертами:

– экономическое развитие капитализма между его циклическими кризисами (восходящий период) повлекло за собой рост профсоюзов, которые позволили рабочему классу воспользоваться определенными выгодами, которые капиталистическая система была способна ему предложить (реформизм);

– развитие демократического государства, которое отвечало требованиям свободного обмена и экономического «бума», приведшего к созданию «рабочих партий», чтобы оказать давление на капиталистические парламенты с целью улучшения положения рабочего класса (демократические требования, парламентаризм).

Это разделение Профсоюзы / Партии затруднило пролетариату представление о самом себе как о чем-либо ином кроме как классе- в-себе, то есть как экономического / политического класса в рамках существующей системы

Предложение Маркса о том, чтобы пролетариат превратился из класса для капитала в класс для самого себя, основывалось на существовании коммунистической фракции внутри рабочих партий: «Коммунисты не образуют особую партию, отличную от других партий рабочего класса» (« Манифест Коммунистической партии »). По его мнению, революционный процесс состоял прежде всего в расширении экономической и политической демократии: «Непосредственная цель коммунистов такая же, как и у всех других пролетарских партий: формирование пролетариата в класс, свержение господства буржуазии, завоевание политической власти пролетариатом» (там же). Таким образом, помимо утверждения политической роли профсоюзов (приводные ремни) и парламентской практики (получение благоприятного законодательства), пролетарской партии (рабочие партии плюс коммунистическая фракция) необходимо было захватить политическую власть в капиталистическом обществе в его существующей форме, для того, чтобы преобразовать его. Политическая стадия отделялась от социальной цели, поскольку располагалась на иной территории, на территории капиталистов. Для Маркса не было разрыва между буржуазной демократией и реализацией коммунизма, но существовала определенная преемственность: политическая стадия представляла собой своего рода шарнир между ними, ибо после завоевания власти гарантией последующих социальных преобразований было существование коммунистическая фракция в пролетарской партии: «коммунисты на практике представляют собою самую решительную, всегда толкающую вперед часть рабочих партий всех стран» (там же).

Таким образом, эта фракция держала в своих руках возможность реализации коммунизма благодаря установлению государства диктатуры пролетариата и осуществлению программы-максимум представляющей пролетариат партии, в отличие от программ-минимум рабочих партий (прудонистов, бланкистов, лассальянцев, чартистов и т.д.). Делая выводы из уроков революционных событий во Франции и Германии 1848—1849 годов, Маркс и Энгельс сформулировали теорию того, что они назвали «непрерывной революцией»:

«Чем дальше продвигаются отдельные лица или фракции мелкой буржуазии, тем больше они будут открыто принимать эти требования, и те немногие, кто признает свою собственную программу в том, что было упомянуто выше, вполне могут полагать, что они выдвинули максимум, который может потребовать революция. Но эти требования никак не могут удовлетворить партию пролетариата. В то время как демократические мелкие буржуа хотят как можно скорее положить конец революции, достигнув в лучшем случае уже упомянутых целей, в наших интересах и наша задача сделать революцию непрерывной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут изгнаны со своих господствующих позиций, до тех пор, пока пролетариат не завоюет государственную власть и пока ассоциация пролетариев не продвинется достаточно далеко – не только в одной стране, но и во всех ведущих странах мира – чтобы конкуренция между пролетариями этих стран прекратилась и, по крайней мере, решающие производственные силы были сосредоточены в руках рабочих. Наша задача не просто в изменении частной собственности, а в ее упразднении, не в замалчивании классовых противоречий, а в упразднении классов, не в улучшении существующего общества, а основании нового». (« Обращение Центрального комитета к Союзу коммунистов», Лондон, март 1850 г. )

Несмотря на «заключительное исповедание веры» этого отрывка касательно коммунизма, и несмотря на то, что Маркс настаивал на независимом характере пролетарской партии, политическая деятельность последней с самого начала была основана на буржуазно-демократическом процессе. Динамика капиталистических революций в Европе против остатков феодализма должна была быть завершена, и поэтому вполне логично было установить преемственность с якобинским экстремизмом, воплощенным Бабефом и «Равными» в 1796 году: «Французская революция – не что иное, как предвестник другой революции, той, которая будет большей, более величественной и последней». ( «Манифест Равных», Сильвен Марешаль, 1796 г. ). Позиции Маркса и Энгельса в отношении России (ликвидация царизма благодаря буржуазной революции) и национально-освободительной борьбы (например, поддержка независимости Польши), таким образом, совершенно понятны в связи с их общим взглядом на революционный процесс в течение всего периода. XIX века: слияние демократического и пролетарского этапов. «Как и во Франции в 1793 году, задача подлинно революционной партии Германии – провести строжайшую централизацию…. Они [коммунисты – перев.] могут заставить демократов проникнуть в как можно большее количество сфер существующего общественного строя, чтобы нарушить его нормальное функционирование и для того, чтобы мелкобуржуазные демократы сами себя скомпрометировали; более того, рабочие могут заставить сконцентрировать как можно больше производительных сил – транспортных средств, заводов, железных дорог и т. д. – в руках государства» (« Обращение Центрального комитета к Союзу коммунистов», Лондон, март 1850 г. )