Юрий Марченко - С правом переписки. Письма репрессированного. 1934—1941

Ну, пока я, как будто, ни в чем не нуждаюсь благодаря моим новым квартирохозяевам. Люди они хорошие, но только мне у них тяжело, во-первых, тесно, а во-вторых, хозяин, это мой харьковский двойник. Пьет, а когда пьян, то точно копирует меня, такие же истерики по ночам, слезы жены, что на пороге моей новой жизни очень скверно действует.

Хорошо, что хоть дома он не пьет, а на стороне. Нужно сказать, что пьянство здесь процветает гораздо больше, чем у нас, пьют все, и партийцы, и спецы, и их жены. Я с жутью думаю, что бы получилось у меня, если бы мне пришлось сюда попасть на работу по воле, но сейчас я спокоен, перелом произошел, и окромя отвращения, другого чувства нет. Ну пока, довольно, скоро обед и хозяйка просит освободить стол.

PS. Позаботьтесь как ни будь насчет деньжат, наверно, февраль продержусь, и хотя я стараюсь быть очень экономным, но деньги все-таки тают, и скоро совсем растают, а это будет для меня маленькая катастрофа.

Я уверен, что в дальнейшем, когда моя жизнь унормируется с квартирой и прочим, то и расходы примут приличный и точный характер, а пока с этой стороны дело обстоит очень скверно, и ни черта не поделаешь.

Ну, живите так, как и я, бодро, весело и прочее. Подразните Машу за меня, пусть она немного этак раз в неделю позлится и покричит, ей это будет на пользу, она так забудет скучать обо мне.

Привет всем, особый Володьке, передайте ему, что здесь водка лучше, не воняет керосином и дешевле.

Уральск, 11.2.1934

Ну, черти мои дорогие,

Время мне получить от вас хотя маленькую весточку, а получил только пятьдесят руб денег и попал в тупик. Что за деньги, если это в ответ на мою телеграмму, то почему не всю сумму просимого. Мне же она нужна до зареза из-за отсутствия денег. Я много потерял, а главное, что охватывает беспокойство, что, быть может, вам очень плохо. Маше нужно было написать, или телеграфно подтвердить.

Ну, да ладно, пока бедую и жестоко расплачиваюсь за доверчивость и самоуверенность, зато все же буду знать нравы и быт местного населения, хоть и дорого обошлось, но зато занятно. Оказывается, уральская «интеллигенция», конечно, не вся, но та, с которою я столкнулся, большая дрянь, и среди ссыльных, хотя и политических, много, оказывается, есть и жуликов, а, да еще и земляки. В общем, на первый раз я оказался порядочным дураком, когда войду в норму, тогда опишу подробно свои приключения по Уральску. Между прочим, все приключения связаны с квартирным вопросом, который меня мучит на сегодня тоже, хотя появляется надежда, что мои мытарства скоро кончатся.

Пока веду переговоры о предоставлении мне комнаты в кредит под вещественное обеспечение, кажется, чертова старуха согласится, один свойский человек обещает ее уломать.

Пока я приступаю работать на заводе, чтобы не подохнуть от скуки, голода и одиночества. Несмотря на удары, которые начали меня преследовать с начала пути, я все же держусь бодро и самочувствие неплохое.

Ну, больше не могу писать, устал. Только что пришел с завода, и кишки играют марш. Завод от места моего пребывания 3 ½ километра, прошел туда и обратно под сильным ветром, здесь ветры и снег пятые сутки, несет и дует зверски.

Город производит впечатление вымершего города. Для курьеза по дороге на завод должен пройти от начала до конца главную улицу Советскую, она тянется около 1 ½ километра, здесь сосредоточены все советские учреждения, так я для курьеза считал встречных прохожих, было 2 часа дня, насчитал 3 верблюда и 29 человеческих существа. Вообще местный народ холода побаивается, но я переношу довольно сносно, не знаю, как будет дело с жарой.

Ну, пока, оставайтесь бодры и здоровы, пишите по новому адресу:

Западный Казахстан, Уральск, Пролетарская улица, дом 78, Е. П. Ганенко.

Уральск, 12.2.1934

Дорогие мои

Только что опустил одно письмо и, вернувшись с почты, застал дома повестку на сто пятьдесят руб, что заставило снова взяться за перо. Но, так как корешок перевода был адресован на имя Трякина, то не подумайте, что я еще не на собственной квартире и не пользуюсь собственным именем. Мне просто принесли на мою квартиру, что меня сильно обрадовало, а, с другой стороны, опечалило, так как пятьдесят руб, ранее мне присланные, меня запутали во всякого рода предположениях, а именно, что вы сами сидите на бобах и, быть может, воете, конечно, втихомолку волками, тем более, что я до сих пор на три заказных письма не получил ответа, а так как мне здесь стало известно, что мои письма не подлежат перлюстрации, то тем более удивительно.

Ну да ладно, надеюсь, что вы все мои письма получили, и что я скоро получу от вас подробное письмо с описанием вашего сиротского житья-бытья и горемыкания, надеюсь, со всеми подробностями. Ну а пока немного о себе. Живу так себе, не плохо, но и не хорошо, комнатушка у меня теплая 4х5 моя половина, в другой половине 4х4 живет старушка хозяйка, никудышняя по уральски, а по нашему бесцерковка или беспоповка Полно, как в моей, так и в ее комнате, икон и крестов старой иконописи, и изразцов.

И условия она со мной заключила драконовские, правда, устные, но которым я принужден подчиняться пока больше, чем советским законам. На основании этих законов я лишен права курить и пить водку в своей комнате. Условия антисоветские, так как явный подрыв госбюджета, но, увы, я должен был подчиниться в силу квартирного кризиса. Как то не хочется верить, что в такой дыре, откуда все здоровое старается удрать, может существовать жилищный кризис, но это факт, а это в силу того, что город разрушается.

В общем, я от лишений, добровольно взятых на себя, пока не страдаю. Курю я контрабандой, ну насчет водочки вы, конечно, не поверите, поэтому просто умолчу.

Итак, я с 15/2 приступаю к исполнению своих обязанностей на местном механическом единственном заводе, в качестве помощника мастера по холодной обработке. Оклад 350 руб, паек итр, как справлюсь со своими обязанностями, не знаю. Пока по предварительному ознакомлению все данные за то, что справлюсь. Отношение администрации хорошее, много в этом направлении сделали ребята из Гепеу. Завод небольшой, но хорошо оборудован новыми станками. Мне дали молодую бригаду, прибывшую почти одновременно со мной из Ленинграда, комсомольцев, мобилизованных на один год для усиления местной промышленности. Их 16 человек, возраст 19 лет, кончили ФЗУ на путиловском заводе в 1930 г. Бойкие ребята, но в работе слабо, ну не беда, как-нибудь в работе со временем выровняются.

Ну и все о себе, сейчас ложусь ужинать, пока столуюсь у Трякина.

Столовых хороших нет, а те, что есть, похожие на мерзкие кабаки, наполненные грязью, дрянной и грязной пищей, да на десерт пьяными. В пьянстве рекорд здесь побивают знаменитые чапаевцы, при этом первое впечатление такое, что как будто половины жителей Уральска все партизаны и чапаевцы. Рекомендую Володе ехать сюда, для него здесь широкое поле деятельности для вранья и питья, здесь все врут о своих героических подвигах, и почти каждый уралец ранен был в грудь и голову беляками, при этом друг друга стараются уличить, что он был белый.