Юрий Марченко - Брызги социализма

© Юрий Марченко, 2018

ISBN 978-5-4493-7985-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Советский социализм умер, оставив после себя брызги на стенах мировой истории. Вскоре эти брызги высохнут, или сотрутся, или их замоют любители чистоты.

Мои заметки — не более чем тонкая пленочка ламината, позволяющая сохранить маленькие капельки личных событий, в которых отразилась история страны.

Это не мемуары и не автобиография, поэтому последовательности событий здесь не будет.

Пользуясь современным языком, можно сказать, что это блог, который автор вел на протяжении нескольких десятков лет, и собрал все страницы воедино.

Я отношусь к истории, как рыболов к реке. Мы видим завихрения течения, плывущую траву, тиховодья, быстротоки, и можем только догадываться о невидимом: отмелях, перекатах, ямах, корягах… Так и в истории — мы видим только внешность, а кто или что на самом деле формирует поток — не знаем. Возможно, станет известно лет через 50—100, а возможно, и никогда. Еще меньше мы знаем причины, по которым русло истории формируется именно таким образом.

Некоторые потоки просто текли мимо меня, никак меня не затрагивая, а другие несли меня вместе с людьми и событиями.

Сейчас снова ведутся споры о коммунизме, Советском Союзе, причинах его развала и преимуществах того или иного пути развития общества.

При этом, спорящие сами не жили в СССР, и оперируют исключительно пропагандистской жвачкой того или иного толка, с выдергиванием отдельных совсем не определяющих фактов.

Они не понимают, что Советский Союз от момента своего возникновения до развала не представлял собой одну и ту же страну, даже географически. В разные периоды своей истории это были фактически разные государства. Причем, в одно и то же время на территории СССР существовали разные страны: союзные республики, промышленные города, села и мегаполисы. Даже деревни в Украине и российской глубинке жили как бы в разных измерениях.

Мои заметки охватывают период 50-х — 80-х годов ХХ века.

Это были нелегкие времена. Мы плохо питались, носили жуткие одежды, жили в коммуналках и подвалах.

Автомобиль — недостижимая мечта, которую могли себе позволить немногие. Даже после запуска ВАЗ, кажется в 1967 году, моя мать стояла в очереди на автомобиль 15 лет! За рубеж, в соцстраны, ездили избранные.

Радио Свобода слушали, приглушив звук, чтобы, не дай Бог, не услышали соседи. Транзисторный коротковолновик Спидола начал продаваться в 60-е годы, и его владельцы были чрезвычайно горды. Умельцы собирали транзисторные приемники самостоятельно. С них и записывали музыку. Магнитофон Днепр весил 25 кг, и я его носил на студенческие тусовки на плече. Мне завидовали все друзья.

Телевещание началось в конце 50-х годов.

Советская музыка тех лет на 90% — симфоническая. Остальные 10% — советская эстрада: Утесов, Орлова, Шульженко, Магомаев. Первые ВИА (вокально-инструментальные ансамбли) появились в конце 60-х.

На этом фоне прорывавшийся по разным каналам РОК разбудил такие струны в душах молодых, которые и привели к перевороту в их душах. Я хорошо помню те годы и атомные бомбы рока на рентгеновских снимках. С этого все началось. Рок показал нам, молодым, что есть другая жизнь, другая музыка, есть, наконец, свобода!

Я бы сказал, что это пробивались из-под асфальта первые зелененькие листочки свободы.

Любимая группа молодости — «Наутилус Помпилиус». Какое у них было трагическое миросозерцание, как они (и не только они) жаждали перемен, как они ненавидели советскую власть! Как их встречала молодежь — как мессию!

И вот оно пришло…

Думаю, что не о таком мире мечтали советские интеллигенты, музыканты, поэты, художники, когда требовали свободы. Они разрушили, наконец, тот мир.

И вот оно пришло…

Трагична судьба мечтателей. Вернее, трагичны последствия их мечтаний. Как все-таки Господь ненавидит революции, любые — кровавые и бескровные, Он пытается все время показать нам, к чему это приводит, но тщетно… Глас вопиющего в пустыне.

Я не признаю тех страшилок об ужасах Советского Союза, о которых сейчас любят писать. Ну, не было их после 53-го — 56 годов. Да, жили плохо, ну и что? Плохо жили англичане и немцы после войны, и американцы в годы великой депрессии. Это не главное.

Мы жили надеждой, и выжили благодаря ей.

У моей семьи было как бы несколько кругов.

Первый круг составляли ближайшие родственники: мама, старший брат Женя, бабушка Зинаида Лукинична и дедушка Андрей Борисович. Женя, на 11 лет старше меня, жил отдельно, со своим отцом, с которым мама развелась после моего рождения.

Деда я не помню, он умер, когда мне было 5 лет. В памяти пятилетнего мальчишки осталась только картинка — дед что-то вырубает из листа черной резины, и кусочки разлетаются по комнате. Он был мастером на все руки, и в придачу отличным фотографом, после него остались замечательные фотографии.

Когда мама уезжала в командировку, и меня не на кого было оставить, она отвозила меня к бабушке.

Бабушка составляла в ряд несколько стульев, клала на них матрасик, и я спал, накрытый чьим-то пальто. Спал плохо, боялся, что стулья разъедутся, и я упаду. Между прочим, несколько раз так и случилось, поэтому я не любил к ней ездить.

В последние годы своей жизни Зинаида Лукинична добровольно на себя взяла тяжелую обязанность: она обеспечивала отдых всей семье.

В конце сороковых — начале пятидесятых годов мы почти ежегодно проводили отпуск в знаменитых Сорочинцах.

Здесь собиралась большая семья. Из Харькова ехали на поезде, потом ночевали на Полтавском вокзале на своих баулах, а утром грузовик отвозил нас в Сорочинцы, где снимали сразу несколько хат, потому что в одну мы не помещались.

Помимо нас здесь размещался второй круг: младшая мамина сестра Людмила, ее муж Давид и их сын Валентин, старше меня на 7 лет. После того, как бабушка умерла, на время маминых командировок я переселялся жить к ним. Валентин был как-бы связующим звеном между мной и Женей.

Ко второму кругу принадлежал и старший брат моей мамы, Георгий с женой Валентиной, детей у них не было.

Мама родилась в 1910 году в селе Быстровка Могилевской губернии, отсюда и шел третий круг. Белорусами были многочисленные наши родственники, часть которых впоследствии перебралась в Москву.

Но общение между нами никогда не прерывалось.

Сейчас трудно в это поверить, но все родственники, независимо от того, где они жили и работали, умудрялись приурочить свой отпуск к одному и тому же времени, и проводили этот отпуск все вместе.

Родственников набиралось человек 20. Да еще к ним часто присоединялись и семьи подруг моей мамы.