Андрей Тихомиров - Тайное становится явным. Размышления прежних лет

Постепенно слово «еврей» стало идентифицироваться со словом «ростовщик». Второй стереотип, порожденный теми же экономическими обстоятельствами: еврей – мелочный торговец, сбывающий подержанный товар и разное старье. Эти два полярных образа – безжалостного и скаредного ростовщика и жуликоватого лоточника – сохранились до нашего времени, хотя сегодня мало кто помнит, что оба они были рождены религиозной нетерпимостью и экономическими условиями

Центром жизни евреев Диаспоры всегда была община. В Средние века общины эти были, как правило, небольшими, объединявшими не более одной дюжины семей. Правда, в крупных городах они иногда разрастались до нескольких тысяч человек.

Исключенные из феодальной иерархической структуры, евреи пользовались значительной свободой в самоуправлении. Общины собирали деньги для уплаты налогов за содержание кладбищ и синагог, на содержание раввинов и учителей, на помощь беднякам, нуждавшимся в крове и куске хлеба. Управлялась община старейшинами, избранными в результате голосования. Устав общины также утверждался всеми ее членами.

Преступления, совершавшиеся членами общины против своих собратьев, равно как и все юридические споры, рассматривал суд раввинов. Ни тюрем, ни полицейского аппарата в общинах не было. Поэтому суд мог присудить виновному либо выплату штрафа, либо временное или постоянное исключение из общины.

Чтобы облегчить своим членам соблюдение правил кошерной пищи, община содержала собственную бойню, где коровы, козы и овцы с курами забивались в строгом соответствии с предписаниями Закона. Кроме того, каждая община обязательно строила баню, чтобы было, где совершить ритуальное очистительное омовение. Крупные общины могли позволить себе содержание духовных училищ для изучения Торы и Талмуда и подготовки раввинов.

Богатство евреев накапливалось, конечно, не одномоментно, а в течение многих столетий. Здесь, конечно, много недоказуемого и не до конца ясного. К примеру, в 1307 году 13 октября в пятницу во Франции по приказу короля Филиппа Красивого в массовом порядке начались аресты тамплиеров (франц. – храмовников), членов католического духовно-рыцарского ордена. Король опасался сильного ордена, тамплиеры занимались ростовщичеством, торговлей, были крупнейшими в Западной Европе банкирами. Это событие стало известно в Европе, и поэтому в общественном мнении закрепилось сознание того, что этот день является несчастливым – пятница 13. Пропавшие сокровища могли попасть к евреям.

«Основная масса арестов планировалась как одновременный и внезапный налет на утренней заре 13 октября, в пятницу. Эта операция, успешно позаимствовав многое из опыта прошлых лет, когда проводились конфискации имущества евреев и ломбардцев, прошла весьма удачно, была повсеместно четко скоординирована и подготовлена в обстановке строгой секретности. Нескольким тамплиерам удалось скрыться – согласно официальным источникам, их было человек двенадцать, но, по всей видимости, их было примерно в два раза больше, – однако из них лишь один, Жерар де Вильи, приор Франции, был действительно крупной фигурой; к тому же для некоторых, например для рыцаря Пьера де Букля, это была лишь временная отсрочка. Два других, Жан де Шали и Пьер де Моди, бежавшие вместе, были позднее опознаны, хотя и надели жалкие лохмотья». (Малькольм Барбер. «Процесс тамплиеров»).

Как мы видим, реалист не придает этому событию никакого особого значения. Это всего лишь незначительный эпизод. Основная масса тамплиеров была захвачена врасплох и оказалась деморализована. Однако далеко не всех беглецов удалось поймать. Большая часть из них растворилась в воздухе, и при этом, как утверждают историки-мистики, беглецам, как и в случае осады крепости Монсегюр, удалось кое-что прихватить с собой.

По мнению историков, которые пытаются смотреть на описываемые события с эзотерической точки зрения, несмотря на строжайшую секретность, тамплиеры все-таки были предупреждены о готовящихся арестах. Они заранее решили избавиться от священных для ордена книг, пергаментов и реликвий, и вечером 12 октября, то есть ровно за день до ареста, три повозки, груженные сеном, в сопровождении сорока рыцарей покинули пределы Парижа.

Магистр, чтобы не привлекать к этому кортежу внимание, в этот же вечер принял участие в похоронах жены брата короля. Король думал, что он усыпил бдительность старика де Моле, а де Моле сделал все, чтобы король из подозрительности, которая вполне могла возникнуть в случае отказа прийти на похороны, не закрыл ворота Парижа раньше дня повальных арестов. И три телеги с секретным грузом спокойно смогли выехать из-под самого носа обманутого Филиппа Красивого (Патрик Ривьер. «Тамплиеры и их тайны»).

Этот исход упоминает даже Нострадамус в одном из своих пророчеств. Действительно, 13 октября 1307 года почти все храмовники на территории Франции были схвачены, а имущество конфисковано. Но хотя Филиппу Красивому и удалось, как ему казалось, достигнуть эффекта внезапности, его истинный интерес, его подлинная цель – несметные сокровища ордена неожиданно исчезли.

Птичка в последний момент выпорхнула из гнезда. Сокровищам тамплиеров суждено было стать неразгаданной тайной, мифом. Те далеко не простые три повозки с сеном, на которые никто не обратил внимания, по слухам, благополучно достигли побережья у города Ла-Рошель, где стоял на якоре небольшой флот, принадлежащий опальному ордену. Груз разместили на восемнадцати галерах, о которых с этого момента уже никто ничего не слышал. Скорее всего, корабли беспрепятственно покинули бухту, потому что ни в одном отчете не было зафиксировано, что хотя бы один из них попался на глаза королевским чиновникам. Флотилия растворилась в утреннем тумане, словно призрак.

Что увозили с собой эти корабли? Опять, как и в Монсегюре, древние книги, пергаменты и что-то еще, относящееся к священным реликвиям. Золото и серебро в расчет не шли, хотя и их тоже хватало в трюмах. Корабли исчезали из виду, превращаясь в маленькие, еле различимые точки на горизонте. А оставшиеся на берегу, братья должны были принять мучительную смерть, как некогда приняли ее катары.

Если король и Церковь хотели представить храмовников, этих хранителей заветной реликвии, еретиками, то здесь уже ничего нельзя было изменить. Слишком велико было значение того, что увозили сейчас тамплиеры в открытое море навстречу стихиям, которые словно ждали этого дара и покорно сами усмирялись перед малой флотилией утлых суденышек, То, чем владели храмовники, не вписывалось ни в одну из земных религий. Возможно, поэтому инквизиторы ничего не могли понять в обрядах рыцарей Храма. Судьи увидели лишь то, что могли увидеть, – грех содомии, столь распространенный почти во всех монастырях средневековья, а коричневая братия с радостью поддерживала любое обвинение, заботясь лишь о сохранении своей жизни. Орден должен был сбросить с себя всех этих мелких людишек, как сбрасывают балласт, который не позволяет оторваться от земли и все тянет и тянет вниз.