Сергей Федюнин - Нация и демократия. Перспективы управления культурным разнообразием

Рецензенты: доктор философских наук Л. Д. Гудков, доктор философских наук А. А. Кара-Мурза

© Мысль, 2017

Эмиль Абрамович Паин– политолог и этнограф, один из зачинателей этнополитологии в России. Доктор политических наук, профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» и ведущий научный сотрудник Института социологии РАН. В 1996–1999 гг. – советник Президента России по проблемам межнациональных отношений. Автор и редактор 16 книг по проблемам этнополитических процессов, в том числе «Этнополитический маятник», «Между империей и нацией», «Распутица. Полемические размышления о предопределенности пути России».

В 2004 г. награжден золотой медалью международного фонда «Толерантность». Многолетний член жюри премии им. М. ван дер Стула при Верховном комиссаре ОБСЕ по делам меньшинств.

Сергей Юрьевич Федюнин– выпускник НИУ «Высшая школа экономики», магистр политологии, докторант Центра европейских и евразийских исследований (Centre de recherches Europes-Eurasie, CREE) Национального института восточных языков и цивилизаций (Institut national des langues et civilisations orientales, INALCO), Париж, Франция.

На протяжении всего XX и в начале XXI века происходило тестирование идеи нации как «великой солидарности граждан» (Э. Ренан). Неоднократно ставился вопрос: нужна ли нация настоящему веку, является ли она и сегодня условием «повседневного плебисцита»? Эти испытания шли в условиях почти непрерывных экспериментов радикального конструктивизма.

Первым в 1917 году был запущен большевистский эксперимент, который оказался разрушительным по отношению к идее гражданской нации с двух сторон: с внутренней, противопоставляя принципу гражданской солидарности классовую, пролетарскую солидарность, и с внешней – со стороны утопии мировой революции, которая должна была привести человечество к миру без государств и без наций, чтобы, как писал В. Маяковский, «без Россий, без Латвий, жить единым человечьим общежитьем». Несколько позже был опробован другой тоталитарный проект – «всемирного рейха» с глобальным доминированием «арийской расы». Понятно, что оба эти проекта во всем противостояли идее гражданской нации, а вместе с ней идеалам свободы и демократии. Поразительно другое: иная, либеральная утопия «конца истории» и всемирной победы либерально-демократического режима в качестве конечной точки культурной эволюции человечества, как выяснилось, не только приводит к вытеснению идеи нации доктриной «постнационального мира», но и оказывается разрушительной по отношению к демократии.

Книга Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории и последний человек» (1992) была лишь вершиной айсберга и представляла собой полемически заостренное обобщение идей о победе либерально-демократического «учения», высказанных виднейшими представителями либеральной мысли (Р. Ароном, Д. Беллом, С. Липсетом и др.) во второй половине XX века. Радикальность этого манифеста оказалась опасной, а в чем-то и разрушительной для синтеза либерализма и демократии, прежде всего тем, что манифест «конца истории» проводил жесткий водораздел между старым и новым: между накопленным культурным капиталом, требующим дальнейшего освоения и весьма бережного развития, с одной стороны, и условиями новейшего времени, требующими перемен и обновления, – с другой.

Союз либерализма и демократии, как отмечали многие политические философы, – это весьма хрупкое историческое создание, сотканное из двух разных традиций: либеральной традиции Джона Локка, ориентированной на индивидуальные свободы, и демократической традиции Жан-Жака Руссо, исходящей из идеи верховенства коллективного народного суверенитета и гражданского равноправия [1] См.: Rawls J. Political Liberalism. New York: Columbia University Press, 2005 [1993]. P. 4–5. См. подробнее на эту тему работы Кроуфорда Макферсона, в частности: Макферсон К. Б. Жизнь и времена либеральной демократии / Пер. с англ. А. Кырлежева. М.: ИД Высшей школы экономики, 2011 [1977]. . В этом союзе изначально заложено противоречие, которое может быть сглажено (так и состоялся феномен либеральной демократии), а может быть усилено, и тогда неизбежен разрыв между двумя составляющими. После Второй мировой войны исторические события стали развиваться в направлении если и не полного разрыва, то заметного осложнения взаимоотношений либерализма и демократии. На наш взгляд, можно выделить три основных фактора растущего напряжения между ними: во-первых, радикализм общественной мысли, не опасавшейся задеть тонкие нити исторически сложившихся взаимоотношений и поэтому грешившей революционными экспериментами; во-вторых, объективное нарастание индивидуализма, которое все чаще вступало в противоречие с коллективизмом демократических институтов и национально-гражданским самосознанием как формой коллективной идентичности; в-третьих, рост культурного разнообразия обществ. Последнее обстоятельство оказалось самым серьезным вызовом как для демократии, так и для идеи нации.

Различие ценностей, множественность представлений об «общем благе» у носителей разных культур, казалось бы, ставит под сомнение базовые положения как классической теории демократии, так и гражданской теории нации. Прежде всего речь идет о размывании целостного образа «мы» и идеи «народа» как главного политического субъекта демократии (народовластия) и одновременно источника национального (народного) суверенитета. По мнению Шанталь Муфф, первым радикальное решение проблемы столкновения роста разнообразия с идеей демократии предложил Йозеф Шумпетер, утверждавший в своей в книге «Капитализм, социализм и демократия» (1947), что «с развитием массовой демократии народный суверенитет в том виде, как он понимался классической моделью демократии, перестал отвечать требованиям времени» [2] Цит. по: Муфф Ш. К агонистической модели демократии // Логос. 2004. № 2 (42). С. 181. . Шумпетер предложил уделять меньше внимания коллективному субъекту и сосредоточиться на процедурной стороне демократии, обеспечении достоверности и надежности выборов, де-факто превращающих демократию из коллективного действия в соревнование групповых и индивидуальных интересов. Этим было положено начало новому научно-политическому направлению, получившему название «эмпирическая политическая теория». Развивая этот сугубо инструменталистский подход, Энтони Даунс, спустя десятилетие после упомянутой книги Шумпетера, выдвинул еще более радикальную идею о том, что плюрализм интересов и ценностей важнее, чем сама идея «народа» [3] См.: Downs A. An Economic Theory of Democracy. New York: Harper & Brothers, 1957.