Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2007г.

Честно говоря, входя вместе с западными коллегами в зал заседаний, я ожидал застать картину мрачного судилища, даже судебной расправы над бастующими. Вместо этого мы обнаружили интеллигентную и симпатичную женщину в судейской мантии, которая доброжелательно выслушивала стороны, принимала во внимание их аргументы и держалась предельно корректно. Иностранные гости ничего не понимали: почему забастовку не признают законной? Чем недовольна компания, если оборудование продолжает обслуживаться? Украинский журналист Андрей Манчук восхищенно записывал прения, сетуя, что в Киеве и Донецке ещё нет такого рабочего движения, как в Питере.

Пока в зале суда спорили, «Форд» бастовал. «Знаешь, что меня больше всего радует? - заметил Этманов. - У нас отличная команда. Пока мы сидим здесь в суде, я точно знаю, что на заводе никто с места не сдвинется. Все знают, что нужно делать».

Судья удалилась для вынесения приговора. Вернувшись через четверть часа, она объявила забастовку приостановленной, удовлетворив иск компании. Юрист «Форда» побежал докладывать об успехе. «Жаль, - подытожил Этманов, - последняя смена побастовать не успеет. Но ничего, в следующий раз. Сегодня была только предупредительная забастовка».

В этот момент судья снова вернулась в зал и смущенно обратилась к профсоюзникам. «Ничего не могу для вас сделать. Такие законы».

По заснеженным улицам мы вышли на Дворцовую площадь, где 90 лет назад бежали революционные матросы и стояли баррикады юнкеров. Иностранцы восхищались архитектурой. На площади было тихо и пусто. По противоположному краю медленно катила бутафорская карета.

«Странно, - вздохнул Манчук. - Я ждал, что будет хотя бы несколько сумасшедших с флагами…».

Вечером мы были в Комитете солидарных действий. Здесь собралось около двух десятков человек, связанных с различными левыми группами и профсоюзами. Несколько человек подошли с митинга, организованного КПРФ. «Как там?» - «Как обычно. Пьют водку и поют националистические песни».

В КСД спорили о тактике, о перспективах рабочего движения и конкретных действиях, которые можно предпринять, чтобы поддержать рабочих. Обсуждали предстоящие стачки - в Ленинграде готовятся бастовать докеры и локомотивные бригады, продолжается борьба сотрудников местной почты.

«Как замечательно вы отмечаете годовщину революции!», - восхитилась Рафаелла Болини из Италии.

День заканчивался. Рискуя опоздать на поезд, я бежал на вокзал по заснеженному городу. Войдя в пустое купе, я лег на полку, не включая свет. В вагоне играли песни каких-то малоизвестных бардов конца 1960-х годов. В этом было что-то очень искреннее и непохожее на коммерческую музыку наших дней.

Впервые за много лет у меня было ощущение праздника.

Специально для «Евразийского Дома»

Когда Михаил Саакашвили получил на президентских выборах в Грузии почти все голоса, можно было с уверенностью прогнозировать, что добром это точно не кончится. Слишком уж всё было гладко.

Нынешней осенью массовые протесты в Тбилиси поразительным образом напоминали народные выступления, которые несколько лет назад привели его к власти. Однако было в этих событиях и принципиальное различие. Если в первом случае власть выглядела беспомощной и сопротивлялась больше для виду (как же объявить о победе революции, даже бархатной, если ей никто не противодействует), то на сей раз правящий режим действует жестко, эффективно и решительно, сочетая репрессии с политическим маневрированием.

Очередной кризис Грузии ненароком раскрыл главный секрет «оранжевых» и прочих цветных революций: их никогда не было.

Вернее, они не были революциями.

Перераспределение власти внутри правящей элиты происходило в узком кругу и на основе беспринципного сговора, а массовка на улицах была необходима для того, чтобы освятить результаты этого торга. Разумеется, массам об этом знать не полагалось. Эффект достигался именно потому, что толпы, заполнившие центральные площади Тбилиси, Киева и Бишкека никем подкуплены не были. Они не были даже в полном смысле слова обмануты и преданы. Ведь в политике, для того чтобы обмануть людей, надо им пообещать что-то конкретное. Но ничего подобного не происходило. В строгом смысле слова, народ и в Грузии, и на Украине, и в Киргизии получил именно то, что ему обещали: одних коррумпированных начальников сменили на других. А разве речь шла о чем-то ином?

Толпы разгневанных граждан просто использовались в разборках внутри аппарата власти. Разумеется, массовое участие людей в событиях - даже если речь шла о весьма поверхностной инсценировке - было чревато тем, что процесс выйдет за рамки первоначального сценария. Вряд ли в Бишкеке запланировали разгром бутиков на центральных улицах. А киевская толпа чуть было не обрела гражданское самосознание. Трудно даже представить себе, что могло бы произойти со всей украинской элитой (независимо от цветовой гаммы), если бы население действительно оказалось способно организоваться для политической борьбы. Несколько раз во время и после событий на Майдане казалось, что нечто подобное вот-вот произойдет. Но, хоть и не без труда, украинские политики общими силами удержали ситуацию под контролем.

Самая правильная, самая управляемая и предсказуемая цветная революция прошла именно в Грузии. Эдуарда Шеварднадзе сменил тот самый человек, которого он сам себе прочил в преемники. То, что по сути было грузинским вариантом операции «Наследник», воплотилось в форму «демократической революции».

Конечно, сам Шеварднадзе наверняка собирался пробыть на своем посту немного дольше, а Леонид Кучма на Украине имел собственные тактические заготовки, которые в жизнь не воплотились. Но это частности. Личные неудачи президентов - это одно, а общее направление государственного развития - совсем другое. Это общее направление выдерживалось, даже если кем-то или чем-то приходилось жертвовать.

В России смысл происходящего у соседей на первых порах не все поняли, что породило целую «оранжевую» мифологию. Помню, как в небольшом провинциальном городе подвыпивший местный интеллигент рассказывал мне, что он вышел гулять по парку в оранжевом шарфике и этим до полусмерти напугал областные власти. С другой стороны, появилась целая плеяда профессиональных борцов против «оранжевой угрозы», неплохо устроенных в этой жизни и материально заинтересованных в том, чтобы угроза как можно дольше сохранялась.

При этом ни сторонники, ни противники экспорта «оранжевой революции» в Россию не понимали (вернее, не желали открыто признавать), что подобный экспорт невозможен в силу объективных социально-исторических причин. Российская, точнее - московская, «оранжевая революция» уже произошла в 1991 году, резко ускорив переход страны к капитализму. Это, собственно, и была единственная успешная «оранжевая революция», которая не просто состоялась на улицах столицы, но и резко изменила жизнь миллионов людей. Другой вопрос, что для большинства не в лучшую сторону. Последовавшие события 1993 года с очередным появлением бронетехники на московских улицах как раз знаменовали конец «оранжевого» периода отечественной политики, когда игра в игрушки кончилась, борьба пошла всерьез, а правящие элиты, хоть и не консолидировались, но уступать инициативу низам общества были явно не намерены.