Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2004-05гг. (v1.1)

Но те же телевизионные каналы параллельно рисуют и другую картину. В Советском Союзе ничего хорошего не было. Все - без исключения - действия власти были ошибочными и преступными. Руководство страны денно и нощно думало только о том, как бы испортить жизнь собственному народу. Если кто-то и мобилизовал массы на победу над врагом, то это была не коммунистическая партия, а православная церковь. А преступный советский режим был ничуть не лучше фашистского режима. По последнему вопросу, впрочем, разворачивается дискуссия: некоторые считают, что фашизм всё же был лучше. Видимо американцы и англичане воевали во Второй мировой войне не на той стороне…

У доверчивого телезрителя, привыкшего голосовать за «Единую Россию», любить президента и впитывать в сознание идеи, транслируемые официальными телеканалами, к 9 мая должна неизбежно «поехать крыша». Шизофрения становится государственной идеологией. Спасение лишь в том, что большая часть населения давно уже воспринимает телевизионные передачи просто как мелькающие цветные картинки, не пытаясь найти в них никакого смысла.

Впрочем, раздвоение личности кремлевской администрации вполне закономерно. В роли мистера Джекилла и доктора Хайда сегодняшнего Кремля выступают две фракции начальства, представленные, соответственно, господами Сурковым и Сечиным с их подчиненными. Господин Сурков (Мистер Джекилл) воплощает либеральное лицо власти, тогда как господин Сечин взял на себя неблагодарную роль чистого зла - доктора Хайда.

Впрочем, борьбой группировок в Кремле объясняется далеко не всё. Шизофрения сегодняшней официальной идеологии парадоксальным образом развивает противоречия, заложенные ещё в советской пропаганде.

Сложившийся под руководством Сталина режим, был термидорианско-бонапартистским. Иными словами, если отбросить красивые французские термины, завершая революцию, закрепляя некоторые из её завоеваний, он одновременно, в интересах формирующейся новой элиты, подавлял общество, душил революционные импульсы снизу. В общем, синтез революции и контрреволюции.

Политический режим, сложившийся после краха СССР, призван довести контрреволюцию до конца. То, что именно партийное начальство вперемешку с выходцами из спецслужб и комсомольской номенклатуры составило основу новой российской политической элиты, не случайность. И не надо рассказывать, будто в стране больше никого не было.

Выясняется, что сложившейся за 15 лет новой-старой власти по-прежнему необходим Сталин. Но «исправленный и очищенный». Про строительство социализма надо забыть, но создание мощной державы следует оценить по достоинству. Сталин уже не может быть осужден как массовый убийца (в конце концов, что такое государство, если не организованное насилие?). Но Сталин-революционер заслуживает всяческого порицания - наряду с действительными злодеями вроде Ющенко и Сороса. Массовые убийства можно оправдать, если с их помощью достигается стабильность, уважение к авторитету власти и порядку.

Празднуя юбилей победы, кремлевская власть приписывает себе достижения сталинской эпохи, тактично отказываясь, однако, платить по соответствующим счетам. Нынешний сталинизм получается насквозь буржуазный, рыночный и прагматический. Наследники Берии и Ежова, гордясь своими историческими традициями, выступают на защиту частной собственности и итогов приватизации.

В борьбе за новые ценности сегодняшнее государство демонстрирует здоровую преемственность. В годы сталинских репрессий, когда бюрократический принцип торжествовал, судьба каждого конкретного человека могла висеть на волоске. В России времен Путина торжествует принцип частной собственности, но это отнюдь не означает, будто кто-то собирается защищать конкретного собственника.

А нравы с течением времени всё же смягчаются. Вот, например, Рыкова, Томского, Бухарина вместе с Тухачевским, Якиром и другими товарищами расстреляли. А Лебедев с Ходорковским пока ещё живы.

Кто скажет, что у нас нет прогресса?

Специально для «Евразийского Дома».

У российской власти серьезные проблемы с праздниками.

Зачем вообще нужны государственные праздники? Не для того же, в самом деле, чтобы предоставить населению дополнительный выходной день! Нет, у праздников есть важная политическая функция. Они должны закреплять в массовом сознании единство государства и народа, обеспечивать эмоциональное сопереживание, сближающее граждан и правительственных чиновников.

Проблема постсоветского государства была в том, что все свои праздники оно унаследовало от советской власти. А придумать другие даты никак не удавалось - ни одно достижение новой власти (если таковые вообще были) не тянуло на общенародное торжество.

Постсоветские власти сначала попытались присвоить себе 7 ноября, переименовав его из годовщины революции в день примирения и согласия. Ничего не получилось - дата оказалось намертво привязана к историческому событию - взятию Зимнего Дворца большевиками. После безуспешных попыток присвоить себе праздник, власти решили просто его отменить. Предпочли отмечать в качестве национального дня 4 ноября - условную годовщину освобождения Москвы от поляков в XVII веке. Что из этого ничего не выйдет, можно предсказать заранее. Для того чтобы праздник действительно стал народным, недостаточно президентского декрета. Надо, чтобы его в любом случае, безо всяких правительственных решений отмечала изрядная часть населения.

Новогодний праздник популярен и у власти и у народа. Но он подчеркнуто аполитичен, а потому для государственных целей не годится. Что касается 1 мая, то на протяжении прошедших лет правящие круги прилагали существенные усилия, чтобы этот день деидеологизировать. Им удалось достичь определенного успеха, тем более что деидеологизация Первомая началась ещё при советской власти. В конце концов, новое название - «праздник весны и труда» (вместо «дня международной солидарности трудящихся») неофициально употреблялось уже в советское время. Точно также лишились идеологического содержания «женский день» 8 марта и даже 23 февраля, давно воспринимаемый уже не как профессиональный праздник военных, а просто как симметричный 8-му марту «мужской день».

Но относительно успешная деидеологизация Первомая имеет и оборотную сторону. Использовать его в собственных политических целях власть не может. Единственная дата, дающая кремлевским политикам некоторую надежду на единение с народом - день победы над нацистской Германией, 9 мая. От этой победы новая российская власть не отказывается. Есть возможность, не стыдясь признать преемственность по отношению к советскому периоду, одновременно отмежевавшись от коммунистической идеологии («победу одержал народ»). Воспоминание о победе в войне поддерживает дух патриотизма и укрепляет доверие к государственным институтам. К тому же в борьбе с нацизмом Советский Союз выступал совместно с западными демократиями: хороший повод позвать иностранных гостей и лишний раз подчеркнуть необходимость сотрудничества с Вашингтоном. В общем, администрация Путина просто обречена была сделать 9 мая главным праздником страны.