Юрий Кузнецов - Введение в теорию национальной безопасности

Южная Азия, считает Коэн, вполне обладает качествами отдельного геополитического региона и может быть признана таковым в ближайшем будущем.

В отличие от Спайкмена Римленд Коэна разбит Между двумя геостратегическими регионами он помещает два так называемых "разъединительных пояса" - Ближний и Средний Восток и Юго-Восточную Азию. "Разъединительный пояс" определяется им как большой, стратегически расположенный регион, занятый некоторым числом конфликтующих государств и находящийся между сталкивающимися интересами примыкающих к нему великих держав. Этот пояс контролирует стратегически важные морские пути. Он специализируется на производстве и добыче специфической сельскохозяйственной и сырьевой продукции; многие проходящие по ним сухопутные пути ориентированы на важные районы второго геостратегического региона. Все вместе обуславливает жизненную заинтересованность обоих геостратегических регионов в контроле над этими районами. Со времени Второй Мировой войны оба геостратегических региона продемонстрировали готовность бороться за сохранение или установление сфер своего влияния на Ближнем и Среднем Востоке, а также в Юго-Восточной Азии, и оба стремились создать там плацдармы для расширения своего геополитического влияния.

Таким образом, расстановка сил на международной арене сводится им к противоборству двух "центров силы" - Запада (четыре геополитических региона) и Востока (два геополитических региона).

Коэн в своей концепции выделяет в Европе так называемую Морскую Европу. Однако это весьма искусственно и спорно ибо на политическом языке издавна было принято называть это Западной Европой в которой отнюдь не все страны можно причислить к "морским". Многие столетия граница между Западной и Восточной Европой колебалась в пределах зоны постоянной политической нестабильности, простирающейся от Финляндии на севере до Греции на Юге. Эта зона и есть Центральная Европа лежащая между Рейном на западе и Россией и Балканами на востоке. Географически, она включала и те государства, которые после ВМВ стало, принято называть Восточной Европой.

Интересны его оценки роли Германии: "Мы чувствуем, что нынешней раздел Германии геополитически логичен и стратегически необходим... Но равным образом важна и другая сторона медали: единая Германия в рамках Евразийской континентальной орбиты разрушила бы экономическое и стратегическое существование Морской Европы..."

Коэн, говоря о рождении в послевоенной Европе "регионального чувства", ставшего, по его мнению, основой последующего движения к интеграции. Он мотивирует его возникновение многими причинами, но главное это то, что две самые большие и мощные державы, возникшие на излете ВМВ, были не европейскими (СССР и США). Чтобы Европе достичь подобного статуса, усилий отдельных государств было явно недостаточно. Отсюда идея интеграции в качестве определенной альтернативы с одной стороны и поддержание напряженности со стороны США или СССР с другой стороны.

Если на протяжении первых послевоенных лет на международной арене "распоряжались" США и СССР, то к середине 60-х гг. XX века к ним присоединились такие вновь выросшие международные "центры силы", как Западная Европа, Япония и Китай. Об этом образно свидетельствовал американский обозреватель Ч.Роберте в газете "Вашингтон пост" (14 декабря 1971г.): "Двухполюсный советско-американский мир в том виде, как он возник после второй мировой войны, в основном ушел в прошлое. Сейчас стало модным говорить о пяти-полюсном мире: США, СССР, Китай, Западная Европа (теперь, когда Англия вступила в "Общий рынок") и Япония". Как в "биполярных" моделях и схемах, так и в "многополюсных" концепциях исследуются не только геополитические системы, но и прогнозируются геополитические процессы и возможности и управления ими. В то же время термин "полюс" постепенно заменяется понятием "центр силы". Множественность "полюсов" ("центров силы") обеспечивает малым странам возможность выбора между "центрами силы" и сохранять известную самостоятельность, играя на их противоречиях.

Под влиянием этих идей сформировалась в послевоенный период американская школа "политического реализма". Существо мировой политики она сводит к силе, применяемой с определенной целью во внешних сношениях. "Центрам силы" придается решающее воздействие на зоны влияния, а, значит, и на всю систему международных отношений. Распределение "центров силы" и их количество непостоянно. Страны и территории, оказавшиеся за пределами зон влияния, образуют "вакуум силы". Его стремятся заполнить "центры силы" раньше, чем это сделают соперники. В таком варианте мировое сообщество рассматривается как совокупность государств, внешняя политика которых определяется геополитическими устремлениями, а конкуренция и борьба между "центрами силы" огранивается главным правилом - сохранять более или менее устойчивое равновесие геополитических систем.

Американская концепция политической многополярности рассматривает пятиугольник, включающий основные "центры силы" мира: США - Россия - Западная Европа - Япония - Китай. Эта геополитическая структура является ориентиром при установлении приоритетных направлений внешней политики США. Так, система связей между пятью "центрами силы" часто изображается в виде треугольников: США - Западная Европа - Япония (экономический аспект) и США - Россия - Китай (военно-политический аспект). Международные отношения в районе Тихого океана рассматриваются через призму геополитического четырехугольника США - Россия - Китай - Япония. В связи с возросшим значением Японии и всего Азиатско-Тихоокеанского региона была сформулирована и новая геополитическая модель мира, которая выглядит как три меридиональных полосы на глобусе: пан-Америка, пан-Евро-Африка и пан-Азия.

В последние годы многими геополитиками отмечается формирование азиатского ("пан-исмаилистского", "исламского" и т.п.) "центра силы". Все рассмотренные геополитические построения в определенной мере сближает одна общая цель - утверждать США в качестве "центральной опоры глобальной стабильности и прогресса". Оперируя различными видами силы, американская геополитика демонстрирует достаточно большую подвижность в выборе силового давления и его географической ориентации.

Если судить по нынешней внешней политике США, то можно сделать вывод, что американские политические деятели хорошо усвоили геополитические уроки Мэхэна, Спайкмена, Коэна и др. "В интересах не только США, но и в интересах человечества, что бы существовал один центр, из которого осуществлялся бы балансирующий и стабилизирующий контроль, сила арбитра, и что бы этот балансирующий и стабилизирующий контроль находился в руках США" - таково убеждение Страуса-Хюпе. Однако вернее будет сказать, что это не его убеждения, а требования мирового правительства рупором которого и было доверено быть ему.