Михаил Делягин - Реванш России

По иронии судьбы появление признаков предстоящего передела (в виде обострения «чекистских войн» выше обычного — в ходе публичной полемики представителей различных групп силовой олигархии в связи с «делом генерала Бульбова») почти совпало по времени с окончательным завершением процедуры банкротства ЮКОСа.

Весьма вероятно, что президент подогревает соперничество враждующих группировок в своем окружении не только из-за собственной беспомощности перед «проблемой-2008», но и осознанно, для решения вполне прагматичной задачи — обновления своего окружения. Чтобы выполнивших свою функцию и полностью выработавших потенциал, но все еще имеющих влияние и связи членов силовой олигархии было наиболее удобно «выбросить из колоды», они должны сначала скомпрометировать себя, а никакого более удобного механизма такой компрометации, чем внутренняя склока с «вынесением сора из избы», просто не существует.

Перед переходом к рассмотрению принципиальных отличий силовой и коммерческой олигархии нужно, прежде всего, зафиксировать их общность: и те и другие являются олигархами, то есть бизнесменами, использующими контроль за государством или его частью как инструмент получения критически значимой части прибыли.

Если коммерческие олигархи контролировали государственный аппарат «снаружи», ориентируясь преимущественно на гражданские ведомства (так как именно они управляли наиболее значимыми для этих олигархов ресурсами государства — имуществом и деньгами), силовые олигархи контролируют государство в основном «изнутри», непосредственно занимая те или иные государственные посты. При этом они нацелены не на гражданские, а на силовые ведомства, так как именно они распоряжаются ресурсом, наиболее ценным и важным для этого сорта олигархов, — правом на применение насилия от имени государства.

При этом силовые олигархи все равно остаются олигархами, то есть действуют в первую очередь в интересах не общественного блага, пусть даже и понимаемого превратно, но собственного, как материального, так и символического потребления.

Для них характерен высокий уровень насилия (так как оно является основным образом их действия), осуществляемого далеко не всегда от имени государства, в сочетании с исключительно низким порогом его мотивации; в ряде случаев мы сталкиваемся с их стороны с классическим «немотивированным насилием», характерным, например, для деклассированных обитателей трущоб современной Америки.

Страх, порождаемый силовой олигархией просто в силу ее образа действия, разрушает общество, экономику и саму государственность ничуть не меньше, чем воровство коммерческой олигархии, — особенно с учетом того, что она отнюдь не брезгует и прямым воровством.

Эффективность же государственного управления при их доминировании точно так же, как при доминировании коммерческой олигархии, и точно по тем же самым ключевым причинам остается не более чем дешевой пропагандистской речевкой.

Практически полностью подчинив себе крупный бизнес, государство уничтожило последние, самые слабые инструменты, обеспечивающие его зависимость от общества, хотя бы и в столь опосредованной форме, как зависимость от крупного бизнеса. Тем самым правящая бюрократия завершила исторический, занявший долгие 15 лет процесс освобождения от всякого контроля за собой со стороны общества и, соответственно, от всякой ответственности перед ним. Этот процесс был единственным, шедшим на протяжении всех противоречивых реформ неуклонно и постоянно. Поэтому именно он должен быть с сожалением признан в качестве их основного содержания.

На протяжении этого долгого пути эмансипации от общества правящая бюрократия, как перчатки, меняла провозглашаемые лозунги, формально заявлявшиеся намерения, реально поддерживаемых союзников и многократно трансформировалась сама. Первоначально она подняла «средний класс» Советского Союза — интеллигенцию и инженерно-технических работников, преимущественно занятых в отраслях ВПК, — на борьбу против контроля со стороны КГБ (преимущественно против его контроля за КПСС, что обеспечило поддержку значительной части партийной номенклатуры), а затем — и против самой КПСС.

Одержав победу, она немедленно, опершись на выращиваемый ею класс мелких собственников и «отмороженных» спекулянтов, уничтожила непосредственно обеспечивший эту победу и грозивший ей своим растущим самосознанием советский «средний класс» в жерновах чудовищной либерализации цен и хаотизации всей общественной жизни.

Затем она практически «на пустом месте» создала крупных собственников и спустила их «с поводка» на своих вчерашних союзников — мелкий и средний бизнес, разрешив в условиях широкомасштабного передела собственности творить в отношении них практически все, что угодно.

Чудовищное давление олигархов на весь остальной бизнес России, доходившее порой до прямого грабежа и террора, породило массовую ненависть к олигархии среди самых широких слоев предпринимателей. Эта ненависть была использована правящей бюрократией на совсем недавнем завершающем этапе эмансипации, когда она освободилась от последних крох общественного контроля даже в таком превращенном виде, как контроль со стороны коммерческой олигархии.

В конце 2003-го и в 2004 году правящая бюрократия достигла высшей степени свободы, которая в полном соответствии с диалектическим законом отрицания отрицания доходит до абсурда и переходит в свою противоположность — полную зависимость от самых незначительных, самых мимолетных изменений настроений общества, выражающихся в колебаниях рейтингов. Подобная зависимость означает практически полную невозможность управления (которое может исходить из среднесрочных интересов, но не краткосрочных эмоций) и характерна для периодов неудержимого сползания в кризис. Она еще не проявилась в полной мере; переход к этой зависимости, задержанный из-за вызванного притоком нефтедолларов относительного благополучия, еще продолжается.

Пока же правящая бюрократия продолжает праздновать победу: крупный бизнес возможен только под ее контролем, а место коммерческой олигархии времен Ельцина прочно заняла победившая и подчинившая ее силовая олигархия.

В обмен на призрак политической поддержки высшего руководства страны бюрократия окончательно получила карт-бланш, практически полную свободу рук. Трагедия заключается еще и. в том, что в силу пробуждения стихийного патриотизма и стремления общества к защите национальных интересов в нынешней бюрократии доминирует именно ее силовая компонента. Она неплохо умеет (в тех редких случаях, когда действительно этого хочет) наводить минимально необходимый порядок, но в силу своего социального генотипа, характера обучения и общей охранительной направленности в принципе не способна к остро необходимой сегодня организации общественного развития.