Владимир Брюханов - Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

Зенгер, милостью Божией, будет настоящим помощником. Я боюсь, что мне придется быть жестокой и пойти дальше. /.../ Впечатление такое, как будто ты опять уступил [552] Речь идет об упомянутой отмене принудительной мобилизации одних студентов в солдаты и высылки в Сибирь других. . /.../ Неужели действительно невозможно судить этих животных [553] Т.е. террористов. полевым судом ? И пусть вся Россия знает, что преступления такого рода наказуются смертью. /.../ Что же ты не мог посоветоваться со своими верными слугами – Плеве, Муравьевым, Зенгером, Победоносцевым, [великим князем] Владимиром [554] Перечислен практически весь набор главных архиреакционнейших деятелей тогдашней России; Н.В.Муравьев – министр юстиции в 1894-1905 гг., назначенный также по протекции Елизаветы Федоровны. и пр... В случае, если ты сочтешь, что Сергей мог бы помочь, наверно, можно было бы написать ему, и он напишет ответ. Я знаю, что он писал бедному Сипягину и в день его смерти получил ответ, что находит мысль Сергея хорошей – чтобы не публиковать имена тех, кто сделал попытку или преуспел в подобных преступлениях [555] Т.е. в террористических актах. , /.../ чтобы предотвратить превращение их в героев /.../. Я считаю, пусть бы он [556] Т.е. осужденный террорист. лучше заплатил жизнью и таким образом исчез! » [557] «Источник» № 4, 1994, с. 25-26. – и министром внутренних дел сразу был назначен В.К.Плеве, а народного просвещения – Г.Э.Зенгер.

Правда, не были приняты призывы Елизаветы Федоровны к анонимным расправам над террористами, равно как и высказанное ею же предложение судить их военно-полевым судом [558] Там же, с. 25. – к последнему пришли лишь в 1906 году, и то ненадолго!

А ведь это только отрывочные письменные свидетельства того, как великая княгиня старалась подчинить себе молодого русского царя – можно вообразить себе, что же происходило при их личных контактах, никогда, никак и никем не запротоколированных!..

Сравним аргументы Елизаветы Федоровны с аналогичными, принадлежавшими ее младшей сестре в декабре 1916 года: « Только не отв [етственное] министерство, на котором все помешались! Все становится тише и лучше. Только надо чувствовать твою руку. Как давно, уже много лет, люди говорили все то же: „Россия любит кнут!“ Это в их натуре – нежная любовь, а затем железная рука, карающая и направляющая. Как бы я желала влить свою волю в твои жилы! Пресвятая дева над тобой, за тобой, с тобой, помни чудо – видение нашего Друга [559] Т.е. Г.Е.Распутина (Новых), убитого еще через несколько дней; какое именно видение имелось в виду, неизвестно. ! » [560] «Красный архив», т. 4, 1923, с. 184. .

На следующий день: « Будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом – сокруши их всех – не смейся, гадкий, я страстно желала бы видеть тебя таким по отношению к этим людям, которые пытаются управлять тобою, тогда как должно быть наоборот. /.../ Распусти Думу сейчас же. /.../ Спокойно и с чистой совестью перед всей Россией я бы сослала Львова [561] Князь Г.Е.Львов – с 1914 г. председатель Всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам, затем – руководитель Объединенного комитета Земско-Городского союза (Земгора) – вполне официальных организаций, занимавшихся помощью армии, но притом фактически состоявших в оппозиции к правительству; в марте-июле 1917 – министр-председатель Временного правительства. в Сибирь (так делалось и за гораздо менее важные поступки), /.../ Милюкова, Гучкова [562] П.Н.Милюков и А.И.Гучков – лидеры соответственно Партии народной свободы (Конституционно-демократической) и Союза 17-го Октября – крупнейших политических объединений, оппозиционных к царскому правительству и составлявших основу большинства в тогдашней Думе; лидеры Временного правительства в марте-мае 1917. и Поливанова [563] Генерал А.А.Поливанов – военный министр в 1915-1916 гг., близкий к оппозиции и лично к А.И.Гучкову. – тоже в Сибирь. Теперь война, и в такое время внутренняя война есть высшая измена. Отчего ты не смотришь на это дело так, я право не могу понять. Я только женщина, но душа и мозг говорят мне, что это было бы спасением России /.../ » [564] «Красный архив», т. 4, с. 187-188. .

Еще на следующий день: « Любимый мой!

Прости меня за резкие письма – девочка вовсе не хочет обижать своего ангела, а пишет только любя. Она иной раз доходит до отчаяния, зная, что тебя обманывают и подсовывают неправильные решения » [565] Там же, с. 190. – и ведь это писалось не только о смертельных врагах типа Милюкова и Гучкова (о Ленине или Троцком в царском семействе и не слыхивали!), но прежде всего о добропорядочных министрах и генералах, выбранных и назначенных самим царем!..

Значительно возросшая мудрость (но не решительность и предусмотрительность) Николая II проявилась в достаточно успокаивающей реакции на эти призывы – никого из министров он в Сибирь не сослал [566] Это уже позже и ссылали, и расстреливали министров как царского, так и советского правительств! : « Нежно благодарю за строгий письменный выговор. Я читал его с улыбкой, потому что ты говоришь, как с ребенком » [567] «Красный архив», т. 4, с. 189. – вслед за этим и последовало извинение царицы, приведенное в предыдущей из приведенных цитат. Но ничего подобного еще не наблюдалось в 1899-1905 годах, когда Николай почти автоматически следовал советам Елизаветы Федоровны!

Получается, что следуй советам , что не следуй – все равно гибельно! Это действительно было так, ибо советы эти исходили не из существа вопросов, а из навязчивого стремления советчиц самим играть роль Петра Великого, вынужденно обставляя дело так, будто бы ее самостоятельно играет марионеточный помазанник Божий , призванный на самом деле быть лишь специалистом по швырянию шишек на крыше !..

Притом гессенским Золушкам было невдомек, что воли и жестокости, присущей Петру Великому и прочим монстрам российской истории, было бы на рубеже XIX и ХХ веков совершенно недостаточно, а требовался еще и государственный ум, который имелся у Петра и некоторых других исторических персонажей, но начисто отсутствовал и у самих Золушек, и у опекаемых ими деятелей, которых за их политику неизменно убивали – сначала в розницу, а с 1917 года – уже оптом.

С первых днй воцарения Николая II Елизавета Федоровна успешно навязывала ему в министры хорошо знакомых ей деятелей, обычно проверенных по службе в Москве, последнее – не обязательно.

Первым из них стал упоминавшийся министр юстиции Н.В.Муравьев, назначенный еще в 1894 году. Это были деятели, с одной стороны – крайне консервативного толка, с другой – готовые преданно служить повелителям, не считаясь ни с законом, ни с совестью. Муравьев (когда-то друг детства Софьи Перовской, а затем обвинитель на процессе, приговорившем ее к повешению) был готов, как мы рассказывали, изменить в 1900 году закон о престолонаследии, дабы власть над Россией не выскользнула из лап гессенских Золушек в случае смерти царя.