Владимир Брюханов - Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

Качура был схвачен. Гершуни благополучно скрылся с места покушения. Вскоре Качура начал давать показания, из которых стало ясно, что БО – не миф.

Реакция Плеве была мгновенной – и начался второй тур игры: Зубатов был вызван в Петербург, назначен для особых поручений при Департаменте полиции, и ему было поручено осуществлять предлагаемые им реформы Охранных отделений. Одновременно в Петербурге оказался и Азеф, вызванный Лопухиным из-за границы (очевидно, еще до харьковского покушения).

Хотя Зубатов начал создавать новую сеть Охранных отделений (до этого их было только три – в Петербурге, Москве и Варшаве) и расставлять их начальниками своих прежних подчиненных, его собственное служебное положение оставалось неопределенным.

Место начальника Особого отдела Департамента полиции было свободным: Ратаев получил назначение в Париж вместо уволенного П.И.Рачковского. Но Ратаев пока оставался в Петербурге, а заведование Особым отделом исполнял чиновник Ф.С.Зиберт.

Плеве явно оставлял свои руки свободными в отношении решения вопроса о дальнейшей служебной судьбе Зубатова, и столь же явно она ставилась в зависимость от успехов деятельности Азефа по ликвидации БО.

Осенью 1901 года Азефу поручалось спасти карьеру Зубатова, способствовав возрождению террора. Теперь ему предлагалось завершить решение задачи, положив террору конец.

Но сам Азеф за это время стал другим человеком: раньше он был начинающим инженером (по-нашему – молодым специалистом ) и агентом охранки без выдающихся заслуг, а теперь занимал одно из первых мест в руководстве Партии социалистов-революционеров, могущество которой не вызывало сомнений.

Азеф не стремился афишировать свое положение в партии перед начальниками по Департаменту полиции: каждый должен знать только то, что ему положено – это альфа и омега всякой секретной службы, а Азеф уже ощущал себя конспиратором высокого ранга. Сам он не мог не дорожить своей партийной ролью: она соответствовала его тщеславию, давала реальную власть, удовлетворяла страсть к азарту и была крайне небезвыгодна – к нему потекли деньги не только от полиции, но и от многочисленных доброхотов популярной антиправительственной партии: « в кассу БО, начиная с апреля 1902 г. в течение года приблизительно, поступало по 4-5 тысяч рублей в месяц » [573] Р.А.Городницкий. Боевая организация партии социалистов-революционеров в 1901-1911 гг., с. 55. .

Летом 1902 года Азеф сообщил коллегам по партии о своем уходе с инженерной работы – партия уже могла взять на себя содержание не только Азефа, но и других ведущих лидеров.

Перед выездом в Россию Азеф вместе с Гоцем и Гершуни подробно обсудили ближайшие задачи – включая решенное покушение на Оболенского.

Теперь же Азефу предлагалось заняться обыкновенным предательством. Это не вызывало энтузиазма, хотя войти в БО, как теперь потребовал Плеве, было для него не сложнее, чем в спальню собственной жены.

Но Плеве давил на Лопухина и Зубатова, карьера последнего продолжала висеть, и на Азефа давили и давили. В свою очередь, террористы отнюдь не были марионетками Азефа (точнее – еще не стали), и Гершуни с товарищами планировали уже следующую задачу: на этот раз убийство самого Плеве. Эта ситуация не оставляла места для половинчатых решений. Азефу пришлось выбирать.

В октябре 1902 года в Киеве состоялось совещание руководства Боевой Организации: Гершуни, Азеф, П.П.Крафт, М.М.Мельников – обсуждались детали предстоящего покушения на Плеве и прочие подробности предстоящих дел.

Азеф выдал это совещание, поставив условием не арестовывать участников – в противном случае его роль легко бы расшифровывалась. Соображение признали резонным, что, однако, не спасло Азефа в дальнейшем от подозрений: Мельников, отбывавший каторгу вместе с Гершуни, все-таки заподозрил предательство Азефа. Гершуни возмутился столь гнусным предположением, а когда в 1906 году Мельников бежал с каторги, то Гершуни сделал все, чтобы дискредитировать его в глазах партии. Мельников был вынужден оставить политическую деятельность и дальнейшая его судьба неизвестна.

Вместо немедленного ареста была предпринята другая операция, обеспечившая последующую поимку террористов: всех участников совещания скрытно показали киевским филерам. Старшим филером в Киеве был безграмотный С.И.Демидюк: в 1909 году он не смог ответить на вопрос генерала А.В.Герасимова, что такое анархия . Но своим делом Демидюк владел в совершенстве: теперь террористов знали в лицо и арест был только делом времени. Действительно, все они(кроме, разумеется, самого Азефа) были опознаны филерами при встрече и арестованы именно в Киеве.

Одновременно Азеф выдал и план покушения, и непосредственных исполнителей во главе с поручиком Е.К.Григорьевым – тех немедленно взяли под бдительное наблюдение. Единственное, что позволил себе Азеф, наверняка жалевший о разгроме БО, это попытаться сохранить незаменимого Гершуни. В донесениях Азефа Гершуни характеризовался самым незначительным из трио руководителей, и его разыскивали наименее интенсивно.

Спас ли Азеф октябрьской выдачей жизнь Плеве?

Отбросив в сторону рассуждения о возможной неудаче планируемого покушения (Григорьев был достаточно сомнительной фигурой для роли террориста), следует признать, что так и было.

Сам Плеве это признал: Зубатова немедленно назначили руководителем Особого отдела, а Ратаев выехал в Париж.

Этим закончились все реорганизации, задуманные Зубатовым и санкционированные Плеве.

Создалась стройная система Охранных отделений, накрывающая всю страну. Им подчинялись по линии розыска губернские и областные жандармские управления. Все Охранные отделения в свою очередь подчинялись Особому отделу Департамента полиции, т.е. самому Зубатову. В помощь Зубатову в Петербург был переведен Медников, а Особый отдел усилен другими способными сотрудниками из провинции. Среди последних оказались будущие изменники охранки Л.П.Меньщиков и М.Е.Бакай.

Так произошло создание единой централизованной системы политического сыска, руководимой самим Зубатовым. Первую часть нарисованной им программы можно было считать обеспеченной: создались самые благоприятные условия, чтобы отлавливать и изолировать лидеров революционного движения. Хуже обстояло со второй частью программы – привлечением на сторону правительства рабочего класса путем целенаправленных уступок его насущным экономическим запросам. Но об этом ниже.

Новоявленный монстр политического сыска имел достаточно влиятельную оппозицию: оскорбленные заслуженные генералы и полковники, стоявшие во главе жандармских управлений, должны были теперь подчиняться в вопросах розыска младшим по возрасту и чину руководителям Охранных отделений. Во главе оппозиции стоял, конечно, фон Валь. Но дальнейшие успехи деятельности охранников должны были парализовать влияние завистников.