Владимир Брюханов - Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну

Шурин (брат жены) Лопухина князь С.Д.Урусов делал карьеру параллельно: в 1902 году – тамбовский вице-губернатор, в 1903 году Лопухин выдвинул его на губернаторский пост, в 1905-1906 году Урусов – товарищ министра внутренних дел в кабинете С.Ю. Витте – П.Н.Дурново, а в 1906 году перешел в оппозицию, близкую к кадетам. В марте-июне 1917 года Урусов был товарищем министра внутренних дел уже Временного правительства.

Двоюродные братья Лопухина князья С.Н. и Е.Н.Трубецкие были среди основателей и лидеров кадетской партии, с первым из них Лопухин был особенно дружен.

Но гораздо большее значение имело тесное сотрудничество Лопухина с Зубатовым.

В девяностые годы Лопухин служил товарищем прокурора, а позже – прокурором Московского окружного суда. Прокуратура и была тем органом, куда Охранное отделение передавало арестованных и заведенные дела, если намеревалось возбудить судебное расследование или административное наказание. На этой почве Лопухин и Зубатов сработались, сблизились и установили полное взаимопонимание почти по всему спектру политических проблем.

Либеральные связи Лопухина не мешали его твердому государственному курсу: он был сторонником централизации управления и большей концентрации власти в руках Министерства внутренних дел; попутно население должно оберегаться от произвола местных властей. Лопухин считал, что полиция должна больше заниматься поиском преступников, чем поддерживать работу поголовной паспортно-прописочной системы, не создающей трудностей для профессиональных революционеров. В общем, он был новой метлой , готовой хорошо мести .

Сипягин пытался приблизить Лопухина к себе, предложив должность вице-директора Департамента полиции, но Лопухин счел предложение невыгодным и отказался.

Утверждалось, что после харьковской порки Лопухин заявил, что намерен во всем разобраться сам, и добился своего перевода с должности прокурора Петербургского окружного суда на должность прокурора Харьковской судебной палаты. По другим сведениям, к марту 1903 года Лопухин уже служил в Харькове. В таком положении и застало его убийство Сипягина.

В апреле 1902 года Плеве волновал важнейший вопрос: был ли Балмашев, как и Карпович, террористом-одиночкой или представлял целую организацию?

Дело в том, что Балмашев по согласованию с Гершуни принял всю ответственность за убийство на себя лично. С этим он был осужден и повешен 3 мая 1902 года.

Гершуни считал необходимым сначала убедиться в положительной реакции общественного мнения, а уж затем объявлять о рождении Боевой Организации. Реакция интеллигентной общественности была вполне однозначной, и БО постфактум заявила о своей ответственности за покушение. Для Плеве эта ситуация только усилила туман: то ли какая-то группа едва ли опасных злоумышленников пыталась примазаться к славе Балмашева, то ли действительно замаячил призрак некогда грозного «Исполнительного Комитета».

Плеве заявил, что назначение на высокий пост требует укрепления духа и испрошения Божьего благословения, а потому он немедленно отправляется на богомолье в Троице-Сергиевскую Лавру. Это вызвало всеобщую иронию, и не зря: неизвестно, насколько искренне молился Плеве, но поездку он использовал в делах сугубо мирских.

Выезжая в Лавру (через Москву) Плеве пообещал Витте, выступавшему ходатаем за Гужона, укротить произвол московской администрации. И действительно, при приезде Плеве в Москву забастовка была прекращена, а требования рабочих отклонены. Это было публичным унижением и Трепова, и Зубатова. По Москве тотчас разнеслись слухи о запрещении зубатовских экспериментов.

Но, выехав в Лавру, Плеве взял с собой Зубатова: молитвы перемежались интенсивными переговорами, которые продолжались и при возвращении обоих в Москву. Беседу настолько невозможно было оборвать, что даже по выезде Плеве в Харьков Зубатову пришлось сопровождать его до Серпухова.

Прибыв в Харьков, Плеве столь же интенсивно беседовал с Лопухиным. Последующие события показали, что Лопухин и Зубатов проявили себя честными партнерами и каждый ходатайствовал за другого.

Во время поездки Плеве произошли первомайские демонстрации (18 апреля старого стиля) в Вильне и Сормове (Нижний Новгород) – вторая из них описана Максимом Горьким в романе «Мать». Еще с конца девяностых годов они стали традицией в городах Польши, Литвы и Латвии, а в 1900 году Первомай впервые отмечался и в Харькове.

На этот раз виленский губернатор В.В. фон Валь, которого, как и Плеве, современники не удостоили ни единым добрым словом, выпорол демонстрантов (в основном – евреев).

5 мая Г.Д.Лекерт – молодой еврей, рабочий и участник местных революционных кружков – стрелял в фон Валя. Валь был ранен. Лекерта казнили 28 мая. Следствие не выявило связей террориста с эсеровской БО – их, по-видимому, и не было: Гершуни только собирался откликнуться на события в Вильне, но Лекерт его опередил.

Вернувшись в Петербург, Плеве немедленно осуществил следующие назначения: фон Валь стал товарищем министра внутренних дел и начальником Отдельного корпуса жандармов, а Лопухин – директором Департамента полиции. Поставив этих лидеров крайне непримиримых сил на должности своих ближайших помощников, Плеве исключил возможность их сговора за своей спиной – они были обречены с ненавистью и недоверием следить друг за другом. Мудрое, коварное и циничное решение!

На место фон Валя в Вильну был направлен его предшественник на посту товарища министра либеральный П.Д.Святополк-Мирский, который постарался установить нормальные отношения с возбужденным местным населением.

Участники явно не могли быть удовлетворены половинчатыми результатами: оставалось ждать дальнейшего развития событий. Последние не замедлили произойти: в июне вышел в свет № 7 «Революционной России» со знаменитой статьей «Террористический элемент в нашей программе» (ее написал Чернов при непосредственном участии Гершуни). Там недвусмысленно сообщалось: « Согласно решению партии, из нее выделилась специальная Боевая организация, принимающая на себя – на началах строгой конспирации и разделения труда – исключительно деятельность дезорганизационную и террористическую » [572] Партия социалистов-революционеров. Т.1, с. 88. .

Если после такого громогласного заявления еще могли оставаться какие-то сомнения в реальном существовании БО, то вскоре рассеялись и они: 29 июля в Харькове рабочий украинец Ф.К.Качура ( босяк – в стиле героев Максима Горького) стрелял в губернатора Оболенского. Первая пуля слегка задела Оболенского; вторым выстрелом был ранен в ногу харьковский полицмейстер Бессонов.