Андрей Фурсов - Колокола истории

Коммунизм умер. А Мавзолей остался. И Власть на нем. И Победа при этой власти, а не при той, которая Победу одержала. И не при той, которая заложила фундамент Системы-Победителя. Имя того, кто фундамент строил, завесили зеленью во время парада: «Следствие окончено, забудьте». Да, следствие ведут Знатоки. Они знают, что победы приходят и уходят, а Власть остается. Меняются формы, структуры. А ну, Сизиф-Запад, марш снова в гору!

Повторю: поражение коммунизма не есть историческая победа капитализма и не может ею быть. Разумеется, если не смотреть на историю сквозь капиталоцентричную призму. Если учитывать все те парадоксы, которые преподносят нам как капитализм, так и коммунизм, особенно в социовременном измерении.

Выше я говорил о том, что коммунизм не посткапитализм, а паракапитализм. Но это так в мировом масштабе и в мировое контексте. В России же, если вспомнить о том, что в 1860-е 1910-е годы в стране, помимо прочего, развивался капиталистический уклад, коммунизм это бесспорна посткапитализм. А властно-техническая революция (ВТР)| революция в технологии власти это НТР Русской Системы. Русская Система пережила свою «НТР» на полвека раньше, чел Капиталистическая Система. Коммунизм не был русским капитализмом; напротив, он был его Терминатором, уничтожил его а затем питался оставшейся субстанцией («я пил из черепа отца»). коммунизм был русской капиталистической эпохой. Или: капиталистической эпохой Русской Системы. Русский капитализм был в этой системе не эпохой, неким явлением в эпохе: в эпоху позднего самодержавия, в эпоху позднего Старого Порядка. Коммунизм же был капиталистической эпохой для России. А следовательно, для нее он посткапитализм, пришедший после субстанционального капитализма в России. Но что еще более интересно, этот посткапитализм был средством, с помощью которого Россия (в виде СССР) сделала то, что логически составляет задачу именно капитализма создала промышленность, индустрию. Будучи функционально по принципам организации власти и социального контроля постиндустриализмом, коммунизм по субстанции, субстанционально был индустриализмом! Аналогичным образом: будучи логически постсовременностью, постмодерном, коммунизм оказался средством создания современного (modern) общества.

Таким образом, под определенным углом зрения коммунизм оказывается неадекватным самому себе, противоречит самому себе, не совпадает сам с собой на такт, будучи для Русской Системы и в Русской Системе одним, а для Капиталистической Системы и в ней другим. Более того, не совсем совпадают его качества, с одной стороны, для Русской Системы, с другой в ней. Коммунизм гиперфункционален, и в этой гиперфункциональности многолик. К тому же выходит так, что здесь и качества, относящиеся к будущему (постиндустриализм), используются в качестве средства для создания настоящего, т. е. для выполнения тех задач, с которыми не справилось прошлое. Порвалась связь времен? Время искривилось, и будущее захлестнулось за настоящее? Нечто вроде «жизни после смерти». Возможно ли это? Невозможно для всех систем, кроме одной капитализма с характерными для него несовпадением и взаимообособлением субстанции и функции.

Капитал(изм) великий социальный маг и трюкач. Коммунизм с его внутренне противоречивыми временными характеристиками лишь отражает и выражает нелинейный характер развития Капиталистической Системы, тот факт, что Субстанция и Функция существуют не только в разных пространствах, но и в разных временах. Функциональное Зазеркалье капитализма помещается не только в настоящем, но в какой-то степени и в будущем. При этом Зазеркалье порой демонстрирует некоторые тенденции развития капиталистической эпохи в столь чистой форме, в какой они никогда не проявляются в перегруженном субстанцией ядре Капиталистической Системы, в ее настоящем «настоящем времени». В Капиталистической Системе искривляется не только пространство, когда техника сближает удаленные друг от друга точки земного шара, но и время. Время Капиталистической Системы, особенно начиная с эпохи функционального капитализма, не только искривляется, но и расщепляется, дробится. И эта проблема капиталистического времени по сути еще не разработана. Собственно, как это и бывает, мы начнем говорить о нем тогда, когда его уже почти нет, когда оно почти истекло. На старости лет капитализма. Юрий Трифонов однажды заметил, что старость это когда нет времени. Капитализм вступил в старость. В свою позднюю осень, и было бы очень интересно и осень и другие его сезоны изобразить в духе итальянского художника Арчимбольдо. Увлекательная задача.

Одно из поразительных изменений в капиталистическом времени, свидетельствующих если не о полном исчерпании социовременных потенций капитализма, то о существеннейшем их ограничении, можно увидеть, обратясь к феномену буржуазии. Широко распространено понятие «пролетаризация», пишет американский ученый И.Валлерстайн (34, с.92); однако симметричное, зеркальное ему понятие «буржуазификация» распространено вовсе не так широко. Валлерстайн связывает это с тем, что в течение нескольких сотен лет буржуазия стремилась аристократизироваться. Социальным идеалом капитализирующейся Англии был джентльмен, сельский сквайр, а не капиталист. Поразительно, но факт: почти за тысячелетие существования буржуазии и за несколько столетий ее господства в мире социальным идеалом, в том числе и самой буржуазии, остается аристократ, т. е. фигура логико-исторически предшествующая буржуа, его исторический оппонент!

Буржуазия постоянно вкладывала средства в землю и стремилась получать по крайней мере часть прибыли со своего капитала не как от капитала, а как от ренты. Рента это по сути получение капиталистической прибыли в такой ситуации, когда конкуренция минимальна. Рента это прибыль, связанная с монополией. Я согласен с Валлерстайном в том, что одна из главных особенностей классической буржуазии это стремление и возможность к аристократизации, к превращению прибыли в ренту. Таким образом, помимо прочего, классическая буржуазия гарантировала будущее своим детям, страхуя их прошлым и монополией от капризов настояще-будущего и конкуренции, рынка.

XX в., век Функционального Капитализма, породил слой, который я называю «социалистической буржуазией» (соцбуржуазией). Как уже говорилось выше, это группа, которая не будучи буржуазией по источникам дохода и собственности, благодаря перераспределительной политике государства вела (и ведет) буржуазный образ жизни, т. е была буржуазией по стилю жизни, потреблению. Расцвет этой группы в 5060-е годы означал, что происходила буржуазификация ранее небуржуазных групп благодаря социальной и социалистической политике государства. Буржуазия посредством социализма. Валлерстайн недалек от истины, когда пишет, что, помимо прочего, одно из главных отличий этой буржуазии («новых средних классов») от классической («среднего класса») заключается в отсутствии возможности, в неспособности превратить прибыль в ренту, аристократизироваться. «Они (те, кого я назвал соцбуржуазией. А.Ф.) проживают преимущества, полученные ими в настоящем. Следовательно, они не могут перевести сегодняшний доход (прибыль) в завтрашний доход (рента). То есть они не могут обеспечить такое прошлое, которое будут проживать их дети. Не только они сами живут в настоящем, но также будут жить — их дети и дети их детей. Вот в чем заключается суть буржуазификации в том, что наступает конец возможностям аристократизации (глубочайшая мечта классической собственнической буржуазии), конец конструированию прошлого во имя будущего, приговор и обреченность жить в настоящем» (34, с.105). Не совпадая с пролетаризацией, буржуазификация похожа на нее, параллельна ей. Ведь пролетарий и живет только тем, что зарабатывает в настоящем. Буржуазификация для буржуа оказывается тем же, чем пролетаризация для пролетария, лишением времени в целом, сведением его к одной форме настоящему, клеткой настоящего.