Михаил Антонов - Капитализму в России не бывать!

Вот одна важная особенность российского капитализма:

«Одной из главных особенностей московской торгово-промышленной жизни перед революцией был… семейный характер её предприятий. И фабрики, и торговые фирмы оставались зачастую собственностью той семьи, члены которой дело создали, сами им руководили передавали его по наследству членам своей же фамилии… Правда, к войне 1914 года почти вся крупная промышленность и крупная торговля были акционированы. Предприятия носили форму паевых товариществ, но в известном смысле это была лишь юридическая форма. Все — иногда без исключения — паи оставались в руках одной семьи, и в уставах обычно имелся параграф, затруднявший возможность продать паи «на сторону»…

Эта форма «семейных предприятий» была характерна для Москвы благодаря тому, что основную массу и промышленных и торговых предприятий Московского промышленного района представляли либо текстильные фабрики, преимущественно хлопчатобумажной промышленности, либо оптовая же торговля мануфактурой. А хлопчатобумажная промышленность до последнего времени оставалась мало доступной и иностранным, и банковским капиталам…

Поскольку в составе правлений были сами владельцы, так сказать подлинные «хозяева», то они сами обычно и несли обязанности по участию в тех или иных промышленных группировках, или объединениях. А хозяйская точка зрения далеко не всегда совпадала с точкой зрения «служащих», даже таких крупных, как директора-распорядители. На все вопросы «хозяева» обычно смотрели, конечно, прежде всего с точки зрения интересов своего дела, но вместе с тем, не будучи ни перед кем ответственны, могли гораздо легче и шире идти навстречу таким мероприятиям, которые не были финансово выгодны, как, например, в области оборудования фабричных больниц или школ. А банковских представителей в правлениях фабрично-заводских предприятий интересовало прежде всего то, что могло непосредственно сказаться на биржевой стоимости акций, а не на потребностях самого дела, вытекающих из требований производства…

По условиям жизни в России, всякое производство, всякие промыслы имели не только хозяйственное, но и культурное значение. Даже кустарная промышленность, неизменно являлась фактором, повышавшим не только материальные, но и культурные условия, заставляя население отходить от старозаветного уклада жизни и воспринимать, так или иначе, иные культурные навыки и методы. А фабрика всегда, как правило, являлась там, где обычно была и больница, и школа, и фабричная лавка, а иногда и фабричный театр и библиотека. Не мало было таких предприятий, которые смотрели на обслуживание окрестного населения, как на свою повинность, что было тем более естественно, что и рабочая масса обычно выходила из того же окрестного населения».

Из этого вытекало и иное понимание смысла предпринимательства:

«Самое отношение «предпринимателя» к своему делу было несколько иным, чем теперь на Западе, или в Америке. На свою деятельность смотрели не только или не столько, как на источник наживы, а как на выполнение задачи, своего рода миссию, возложенную Богом или судьбой. Про богатство говорили, что Бог его дал в пользование и потребует пол нему отчёта, что отчасти выражалось и в том, что именно в купеческой среде необычайно были развиты и благотворительность, и коллекционерство, на которые смотрели, как на выполнение какого-то свыше назначенного долга….В России не было того «культа» богатых людей, который наблюдается в западных странах. Не только в революционной среде, но и в городской интеллигенции к богатым людям было не то что неприязненное, а мало доброжелательное отношение… Даже в купеческих группировках и на бирже богатство не играло решающей роли. Почти все главные руководители отдельных организаций обычно бывали не очень богатые люди… Да кроме того, всегда интересовались происхождением богатства…Москва ни ростовщиков, ни откупщиков не любит…

Занятие торговлей, хотя и приносило выгоды материального свойства, но отнюдь не давало вообще почётного положения.

Самая оценка достоинства фирмы была иной, чем, например, во Франции. Здесь торговец старается продать как можно дороже, хотя бы за счёт сильного сокращения оборота… В России было наоборот: хорошей фирмой считалась та, которая могла торговать дешевле, чем её конкуренты. Эта дешевизна не должна была идти за счёт недоплаты торговому персоналу… Фирмы, где служащие, из-за плохого к ним обращения, часто сменялись, уважением не пользовались. Их презрительно называли «проходной двор»…».

Бурышкин приводит высказывание известного промышленника В.П.Рябушинского:

«В московской неписаной купеческой иерархии на вершине уважения стоял промышленник-фабрикант; потом шёл купец-торговец, а внизу стоял человек, который давал деньги в рост, учитывал векселя, заставлял работать капитал. Его не очень уважали, как бы дёшевы его деньги ни были, и как бы приличен он сам ни был. Процентщик».

Но, — продолжает Бурышкин, — и в Москве, как и во всей России, начался процесс захвата промышленности банками, появился антагонизм между банкирами и промышленниками, борьба за гегемонию.

«При определении отношения прежней России к богатству нужно не упускать из виду особенности русского семейного и наследственного права. В России богатство было индивидуальным, а не семейным. У детей не было презюмаций, что они непременно и в «законных» долях будут наследовать отцовское состояние. Купеческие богатства были по большей части «благоприобретённые», и наследователь мог делать с ними, что хотел. Примеров такого «произвольного» распоряжения своим имуществом было немало…

Богатство служило источником для дел широкого благотворения…

Заботы о душе» заставляли именитое купечество, при жизни или после смерти, передавать миллионные состояния на благотворительность, на построение церквей, больниц, богаделен». Большинство московских купцов-фабрикантов не имело специального образования, а до всего доходило своей смёткой: «Русская коммерческая школа, построенная по западноевропейскому образцу, являлась перегруженной рядом преподаваемых дисциплин и не обращала внимания на надлежащую практическую подготовку». Так что если купец хотел дать детям хорошее образование, то посылал их за границу — и не в школу, а на передовое предприятие.

Впрочем, не все купцы занимались промышленными делами или торговлей:

«В купцы записывались на основании соображений, совершенно посторонних торговой деятельности. Например, евреи записывались в купцы первой гильдии потому, что таким путём они получали право повсеместного жительства, вне зависимости от так называемой черты оседлости…