Сергей Кургинян - Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 2

Метафизически — старым богам, то есть Кроносу и его оргиастическим ближневосточным аналогам. Они не будут воевать с Тьмой, они будут с нею договариваться, жертвами от нее откупаться (столько-то отроков в день для пещного действа в обмен на власть).

Политически — глубокой реставрации. Очень глубокой. Мы уже видели, насколько глубокой! Но как измерить предельную глубину? Ведь и Старые боги не надолго от Тьмы откупятся. Они отсрочку вымолят — не более того.

Номенклатура боится Развития. Она чувствует, что ей угрожает прорва (ну, например, оранжевая революция). Она, номенклатура, начинает заигрывать с энергетикой развития (то есть прорывом). Но, боясь его, уступает прорве. Прорва учреждает хаос. Номенклатура этот хаос стабилизирует. Прорва снова напирает, номенклатура опять заигрывает с энергией развития (прорывом). Потом снова сдается прорве. При каждой сдаче умаляется все: качество социума, территория. Это и есть негативный тренд — хоть политический, хоть метафизический. Аполлону страшнее Христос, чем Дионис. В итоге Аполлон кается перед Кроносом. А Кронос, покуражившись, уступает Тьме.

Политические аналогии (хоть глобальные, хоть российские) провести настолько нетрудно, что я предоставляю это читателю.

Ну и как? Я что обсуждаю-то? Начал с Медведева, а кончил Аполлоном. Нет, коллеги! Я обсуждаю СТЫК метафизики и политики. Подлинное содержание того, что одинаково исчезает при «абстракции» и «конкретизации» наличествующего.

Моя методология, может быть, и неудобна… И непривычна… Да только… Ну признайте, что на нынешнем этапе другая методология — мертвому припарки. А эта хоть и рискованна, но лишена хотя бы заведомой абсолютной бесперспективности. А посему — продолжим.

Нам предлагается — и в этом тоже методология перестроечного Танатоса — ложная альтернатива. На отрицательном полюсе — ужасный хилиазм. Сумасшедшие приноравливают жизнь к раю на земле, коверкают благое жизнеустройство, безумствуют и проваливаются.

На положительном полюсе — жизненная трезвость и приятие властного фатума, исходящего из неизменности сущего. Жизни. Человека. Ну, получают это без толку хилиасты — и что? Давайте лучше устаканим все на основе реалистического подхода.

Минуточку — а прорву-то вы куда денете? Что за мошеннический прием? На самом деле, хилиазму противостоит не порядок, а прорва… Я понимаю желание поднять тост за все хорошее, но мы не на юбилейном банкете, мы в Постцхинвалье!

Вы ведь как мухлюете-то?

Вашему противнику вы вменяете приверженность к хилиазму. Что такое хилиазм — поди еще разберись. А вменять надо нечто понятное. Расшифровывая хилиазм, вы это непонятное связываете с понятным и неприятным. Чем именно? Революционностью, вот чем.

Революционность нонче крайне враждебна всем подряд. Как власти, так и оппозиции. К вопросу о пресловутых «лимитах на революции». Но все равно революционность тоже надо повязать с чем-то еще более для всех неприятным. С духом беспокойства, смуты, взбудораженности, взвинченности. По сути-то именно с тем, что Блок назвал «вечным боем».

Повязали. А с христианством что прикажете делать? Ничего нет более взвинченного и беспокойного, чем раннее христианство, пронизанное, между прочим, очевидной революционностью. Что понимали все революционеры, действовавшие на исторической сцене после начала христианской эры.

Значит, надо революционному христианству (христианству этого самого боя) противопоставить другое христианство, связанное с покоем, с устаканиванием, с отменой присущей раннему христианству взбудораженности и взвинченности (то бишь революционности).

Для этого — по сути, подчеркиваю — Христу противопоставляется Августин. Напрямую так никогда никто не скажет. Но готов биться об заклад, что речь идет именно об этом. И постараюсь не ограничиться сделанным голословным утверждением.

Итак, по сути противопоставление носит именно фундаментальный характер. Но это прячется. Кого именно можно открыто противопоставить Августину? Христа нельзя. Но кого-то надо? Очень хочется противопоставить Августину апостола Павла. Но нельзя открыто посягать на Павла — он апостол. Это можно делать закрыто. И это делается закрыто, когда разного рода конспирологические маргиналы обвиняют Павла в том, что он является иудейской «пятой колонной».

Вы скажете, что это совсем уж маргинальная версия. Совсем, да не совсем. И нужно быть слепым в интеллектуальном смысле слова для того, чтобы не понять (или не уловить), что сутью нападок П. Гайденко на хилиастов является именно это. Хилиасты олицетворяют собой вредный еврейский дух беспокойства. Павел олицетворяет этот дух. Раннее христианство в целом… Тут и до Христа недалеко. И все же Христа не трогают… Павла трогают только закрыто. Открыто говорится о каких-то негодяях-хилиастах, несущих в себе дух ненужного — а точнее, беспредельно вредного — революционного беспокойства. Кто противостоит этому духу? Августин и греки. Так ведь?

Играли бы честно — сказали бы, что Августин и греки противостоят Павлу и иудеям. Но честно у нас сейчас не играют. У нас не принято сейчас договаривать до конца. А надо договорить. Ибо недоговоренность превращается в эскалацию «духа Кащенко», веющего над всем этим и смертельно опасного для страны. Ну, так я и договариваю.

Августин и греки против Павла и иудеев. Успокоители против революционеров. Это, кстати, общий политико-метафизический ход.

Хоть вам Сталин против Троцкого. Хоть Августин против Павла. Вроде бы ход очевидный. У него даже есть универсальное политическое название — термидорианцы против якобинцев. И к этому названию многие адресуют.

Сталин — термидорианец. Троцкий — якобинец. В этом смысле Августин — термидорианец. Павел — якобинец. Сравнение вроде бы некорректное. Однако если отбросить исторические частности и нюансы, связанные с реальным значением реальных фигур, то В ЦЕЛОМ все именно так.

Но дальше-то начинается главная незатыка. Она связана с тем, что и у внутренней партии термидора, и у внутренней якобинской партии есть общий высший авторитет. Да, в случае коммунистов символом внутренней якобинской партии является Троцкий, а символом внутренней термидорианской партии — Сталин. Но у коммунистов (хоть из якобинской внутренней партии, хоть из термидорианской) есть ОБЩИЙ ВЫСШИЙ АВТОРИТЕТ — Ленин.

То же самое (оговаривая предельную условность сравнения и его абсолютную необходимость для понимания сути дела) — с христианами. Для внутренней термидорианской христианской партии символом является Августин. Для внутренней якобинской христианской партии… ну, предположим, Павел. Но и у «христиан-якобинцев», и у «христиан-термидорианцев» есть совсем уж неоспоримый и сверхвысокий авторитет — Христос.