Лев Гинцберг - Ранняя история нацизма. Борьба за власть

Гитлер: Разрешите поставить только один вопрос. Считает ли Его превосходительство проведенные для мобилизации баварского рейхсвера в масштабе трех дивизий, финансовую подготовку и обеспечение соответствующих частей вооружением — законным или противозаконным мероприятием? Является ли это делом, которое заслуживает высокой оценки, действием рутинным?

Кар: Я должен повторить, что я не был в курсе того, в каком объеме производились эти приготовления; это определялось соображениями баварского командования, как я полагаю, в контакте с имперским военным министерством.

Гитлер: Его превосходительству было все же известно, что военное министерство в Берлине не предлагало и не желало усиления (баварского) рейхсвера на 3 дивизии. Его превосходительство должно ведь было знать об этом деле, которое было совершенно нежелательно для имперского военного министерства.

Кар: Мне вообще не было известно, каков был масштаб этого усиления, как далеко оно зашло.

Гитлер: Но Его превосходительство должно было, как минимум, знать об укреплении пограничной полиции.

Кар: Я уже говорил, что имел информацию о пограничной полиции; я знал, что если рейхсвер будет использован за пределами Баварии, необходимо будет соответственно усилить его, но я не занимался дальнейшими обстоятельствами, дальнейшими мероприятиями (в этом направлении).

Гитлер: Усиление пограничной полиции, о котором Его превосходительство, по собственному признанию, было осведомлено, представляет собой смехотворную мелочь по сравнению с мобилизацией, которая охватывала 3 дивизии и держалась в строгом секрете прежде всего от Берлина.

Кар: Об усилении рейхсвера вообще нельзя говорить, речь шла только о пограничной полиции.

Гитлер: И об этом почти нормальном событии Его превосходительство было осведомлено! О полностью же ненормальном создании в Баварии новой армии силой в 3 дивизии со всем военно-техническим оснащением, которое не является необходимым для Баварии, Его превосходительство ничего не знало?

Как далеко зашли эти мероприятия, мне неизвестно; об этом даст подробные разъяснения генерал Лоссов. Какое оснащение при этом использовалось, я не знаю: я этим не интересовался.

Гитлер: Несет ли Его превосходительство фон Лоссов личную ответственность за подобные мероприятия или должен все же Его превосходительство нести политическую ответственность?

Кар: Я был убежден, что Лоссов не сделает никаких шагов, которые нельзя оправдать политически.

Гитлер: Считает ли Его превосходительство возможным, чтобы в Германской империи военный министр самостоятельно объявил мобилизацию без того, чтобы предварительно достичь подробнейшей договоренности с рейхсканцлером — политическим главой империи?

(Ответа не последовало).

Председательствующий: Есть ли еще вопросы, которые необходимо поставить в закрытом заседании?

Министр внутренних дел Швейер сообщает о жалобах полицей-президента Мюнхена Мантеля и полковника полиции Банцера на то, что на процессе рейхсвер и полиция ежедневно подвергаются оскорблениям, председательствующий же на это никак не реагирует. Если это будет продолжаться еще хотя бы пару дней, то они не могут гарантировать отсутствие ответной реакции. В аналогичном смысле от имени рейхсвера обратился к министру д-ру Матту генерал барон фон Кресс .

Имеются большие сомнения по поводу ведения процесса председательствующим. Еще до суда он заявил советнику министерства Цейтлмайеру, что Людендорф является единственным достоянием, которым располагает Германия. По слухам он высказал мнение, что тот будет оправдан.

Подсудимых не допрашивают, они выступают с речами. Они могут говорить о чем им заблагорассудится. Относительно утверждений генерала Людендорфа министр Швейер поместит опровержение в печати.

Подсудимым предоставляются максимальные послабления; так, д-р Вебер, хотя он находится под арестом, получил в воскресенье отпуск и отправился в город.

Министр д-р Крауснек сообщает, что то, как ведется процесс, вызывает в серьезных кругах, в том числе в Берлине, величайшее беспокойство.

Министр д-р Майнель отметил, что председательствующий в своих высказываниях еще ни разу не показал, что государство придерживается других взглядов на тяжкие преступления, о которых идет речь... Он обратил внимание на то, что суд ни разу не продемонстрировал, что он оценивает содеянное иначе, чем подсудимые.

Министр Матт отмечает, что председательствующий ведет допросы в форме, выгодной для подсудимых. Например, он спрашивает: «Не правда ли, о применении силы Вы и не думали?» Министр юстиции Гюртнер сообщил, что он поддерживает постоянный контакт с председателем суда. Последнему было сообщено о неприятном впечатлении, вызванном тем, что он позволил Гитлеру произнести 4-часовую речь. Председатель суда ответил, что прервать речевой поток Гитлера невозможно.

Гитлер показал себя человеком порядка, дисциплины не только в отношении собственной персоны, но и в отношении своих товарищей по заключению. Он неприхотлив, скромен. Не предъявляет никаких претензий, спокоен и серьезен, лишен какого-либо выпячивания, старается подчиняться ограничениям исправительного режима. Это человек, лишенный личных амбиций, он доволен условиями заключения, не курит и не пьет и при всем дружеском отношении к своим товарищам по заключению умеет обеспечивать определенный пиетет с их стороны. Как холостяк, который на свободе не предъявляет претензий на оптимальный образ жизни, он легче переносит лишение свободы, чем его женатые товарищи. Он не проявляет никакого влечения к женщинам, к тем из них, с которыми он встречается здесь во время посещений. С ними он общается с максимальной любезностью, не вступая в серьезные политические беседы. К персоналу крепости он относится постоянно очень вежливо и никогда не обращается к ним в оскорбительной форме. В последние месяцы Гитлер ограничивает посещения политического характера. Он пишет мало писем, главным образом благодарности. Он ежедневно по многу часов работает над своей книгой, которая должна выйти в ближайшие недели и будет содержать его автобиографию с размышлениями о бюргерстве, еврействе и марксизме, германской революции и большевизме, о национал-социалистическом движении и предыстории 8 ноября 1923 г.

За 10 месяцев предварительного заключения и пребывания в крепости он без сомнения стал более зрелым и спокойным человеком. Он не будет, выйдя на свободу, прибегать к угрозам и стремиться к мести по отношению к находившимся в противоположном лагере государственным служащим, которые в ноябре 1923 г. перечеркнули его планы.