Валентин Пруссаков - Так говорил Саддам

С такими мыслями утром 10 июня 1995 года я подъезжал к вилле Саадуна Шакера, загадочного человека, о котором так много писали и который так редко разверзал уста для бесед с пишущей братией.

Один из ближайших друзей Саддама Хусейна — их связали полтора года, проведенные в камере военной тюрьмы, когда оба они, видные деятели Партии арабского социалистического возрождения (БААС), ожидали суда по обвинению в антигосударственной деятельности. Создатель Мухабарата (что по-арабски означает «безопасность»), службы, схожей по задачам с советским КГБ и отчасти с американским ФБР. Руководитель Министерства внутренних дел с момента прихода Саддама к власти в 1979 году до июля 1990 года, когда решался вопрос о вторжении в Кувейт. Естественно, член Совета революционного командования до самого момента своего ухода в отставку с ключевого поста в государстве. (Для справки: СРК — это аналог всемогущего Политбюро, правившего нашей страной долгие десятилетия.)

Меня, моего переводчика, а также сопровождающего нас чиновника Министерства культуры и информации встречают несколько улыбчивых предупредительных мужчин. Входим в прохладные покои — какой контраст с тридцатиградусной жарой багдадского утра! — навстречу нам идет высокий, довольно полный господин в темно-синей рубашке навыпуск. Из-за стекол очков на меня смотрят внимательные спокойные глаза.

Я отмечаю про себя, что он чем-то похож на Андропова. Во всяком случае, таким я представляю себе шефа советской госбезопасности по хроникальным кадрам…

Смуглое лицо с седой щеточкой усов, легкая печать грусти. Уверенные манеры хорошо воспитанного человека. Указав на кожаный диван с резными ручками, Саадун Шакер занимает место в кресле рядом. Когда я начинаю доставать диктофон, он останавливает меня: сначала кофе. Слуга уже тут как тут, аромат мокко распространяется по всему кабинету.

Отхлебывая из чашки, я оглядываю массивные книжные полки из натурального дерева. Они тянутся по периметру кабинета. Издания не только на арабском, много книг на английском. Несколько портретов маслом — на одном из них молодой Шакер изображен с соколом на предплечье. Выше полок развешаны охотничьи трофеи, в том числе — массивные рога косули на резном медальоне явно немецкого происхождения. Хозяин подтверждает: это в память об охоте в ГДР.

Множество фотографий президента (часть из них с его автографами), украшающих книжные полки и письменный стол, говорят о том, что Шакер по крайней мере не безразличен к этому человеку или… Впрочем, есть ли резон предаваться домыслам, когда рядом сидит тот, кто согласился ответить на твои вопросы.

Покончив с кофе, переходим к письменному столу. Хозяин садится в привычное кресло, я и переводчик занимаем места напротив. Саадун Шакер начинает свой рассказ:

— Я баасист с 1955 года и надеюсь продолжать борьбу в Рядах нашей партии за ее идеалы. У меня было много разных постов в БААС, но три поручения отмечу особо: я был ответственным за устройство подпольной штаб-квартиры партии, я был ответственным за обеспечение безопасности в помещениях и явочных квартирах партии до революции, я участвовал в революции 14-го Рамадана. Со времени революции до 1979 года я возглавлял службу безопасности, а когда Саддам Хусейн стал главой государства, я был назначен министром внутренних дел. И оставался на этом посту почти 11 лет, до июля 1990 года. Я ушел с этой должности из-за болезни. У меня был инфаркт, пришлось сделать операцию. Сейчас я советник президента.

Итак, передо мной сидит иракский Дзержинский. Даже история болезни одна и та же. Только нашему не повезло — в 20-х годах медицина была послабее. А может, просто не так милосердна, как иракская…

— Революция имеет право защищать себя, — говорит Саадун Шакер, хотя я совсем не ставил под сомнение необходимость существования спецслужбы со звучным наименованием «Мухабарат амм». — Когда революция встречает сильную оппозицию или ненависть, она должна обороняться. Истина в революции обязана защищать себя. Когда мы пришли к власти, правительственный аппарат был ослаблен. К тому же он не был лоялен к партии. Мы заморозили деятельность соответствующих служб. Партия взяла на себя ответственность по собственной защите. Вначале это был комитет из нескольких человек. Я был одним из членов комитета. Один был специалистом по делам шпионажа, второй отвечал за дела других партий, третий — за оставшиеся от прежнего режима структуры власти. Это была не организация, это было временное образование, пока мы не создали новую службу государственной безопасности, где каждый работал в соответствии со своей конкретной специализацией.

В книгах, вышедших за последние годы, история становления Мухабарата излагается так: революционными властями был создан генеральный департамент разведки. В его состав вошел специальный отдел безопасности БААС, в ведении которого находилась партийная милиция, возглавляемая Саадуном Шакером, членом регионального руководства БААС. Партийная милиция БААС была построена по конспиративному принципу. И состояла из множества изолированных друг от друга ячеек. Руководили милицией представители группы выходцев из Тикрита, к которой принадлежит и Саддам Хусейн, — Саадун Шакер и младший брат Саддама. И, кроме того, до сих пор часть членов БМС находится на нелегальном положении. Это сделано не только в целях безопасности, на случай внезапной угрозы режима. Я зачитал хозяину особняка соответствующий фрагмент из книги, вышедшей в Баку накануне распада CCCР и попросил прокомментировать его.

Выслушав меня, Шакер устало улыбнулся и медленно заговорил:

— Я скажу вам, как все было на самом деле. Мухабарат был создан до попытки переворота Назима Гзара в 1969 году, фактически было три органа: Мухабарат, госбезопасность и военная разведка. Все эти органы были подчинены Комитету национальной безопасности — как у вас КГБ. Было отделение специальной охраны, это есть везде в мире. Оно ответственно за безопасность руководства партии, президента, министров.

Я знаю, что сейчас эту охранную службу возглавляет Кусай, сын Саддама. Много воды утекло с тех пор, когда старые революционеры создавали тайные спецслужбы партии, готовясь к возможному контрперевороту и уходу партии в подполье…

Наш разговор возвращается к событиям после революции 17 июля 1968 года. До сих пор о разных попытках антибаасистского переворота пишется как об акциях, направленных персонально против Саддама Хусейна. Если не считать первого из серии заговоров — уже упоминавшегося заговора Назима Гзара, наиболее серьезным покушением на власть Саддама считается выступление ряда членов руководства партии и страны летом 1979 года, когда на заседании Совета революционного командования решался вопрос об отставке прежнего президента Бакра и о выдвижении на этот пост Хусейна. Четверо членов регионального руководства партии, выразившие свое несогласие с процедурой избрания нового главы государства, были обвинены в попытке переворота и казнены.