Сергей Кургинян - Содержательное единство 1994-2000

– использование договора с террористами только этими спецслужбами и по вполне циничным сценариям: любые переговоры с террористами и обещания в ходе этих переговоров – лишь фон при выборе наилучших условий и моментов для проведения акций на уничтожение;

– никаких уступок террору и ни одного "удавшегося" или просто "безнаказанного" теракта, даже если это стоит крови заложников и случайных людей. Практика показывает, что каждый террористический "успех", поощряя и провоцируя дальнейший террор, в итоге приводит к неизмеримо большим жертвам;

– специальные психологические операции СМИ, подающие подавление теракта как трагическую необходимость, и создающие в массовом сознании отчетливое противопоставление "черноты" террора – и мужества и героизма борцов с ним. Абсолютная недопустимость интонаций СМИ, которые могут быть поняты как восхищение террористами или призыв "войти в положение" ("уважать мотивации") террора.

И в самом конце – еще о российской конкретике.

В России уже давно появилось множество партийно-идеологических структур, обзаведшихся собственными вооруженными формированиями. Большинство из них находится в полузаконсервированном состоянии под "крышей" разного рода охранных фирм и подразделений.

Но уже хорошо известно, что часть этих формирований глубоко идеологизирована, а другая часть, увы, успела вкусить "легкого хлеба" рэкета. Известно и то, что щупальца всех спецтеррористических интернационалов – Черного, исламского, Зеленого – протянуты во все регионы России.

Ясно также, что нарастающее (и особенно резко проявленное предвыборной ситуацией) политическое противостояние – подталкивает все российские политические группы к поиску поддержки за рубежом. Чья это окажется поддержка, и на каких условиях ее получат российские силы, которые при словах "политический оппонент" готовы "хвататься за пистолет"?

Общество, чьи элиты приняли парадигму бессубъектного "уньканья", безмолвно приняли на себя роль "субстанции" некоего неумолимого "Процесса" – автоматически смиряется с любым началом, которое есть Субъект и предъявляет себя как Субъект. "Проунькали" ли эти элиты, каким Субъектам в таком случае они собираются сдать собственную страну, и о каком "Процессе" здесь будет идти речь?

Прошу еще раз показать рис. 8, а затем еще один рисунок под названием "Штука", которым мы иллюстрировали недавний доклад о глобалистском экопроекте. Даже при поверхностном рассмотрении между рисунками обнаруживаются ясные функциональные аналогии: субъект, целевое ядро, рецепторы внедрения, терминалы управления и т.д.. С учетом присутствия в поле сегодняшней темы фактора экотерроризма, эти аналогии не определяются чисто методологическими параллелями. В них есть содержательная конкретика глобальной угрозы для России со стороны того самого "нечто", с которым якобы безуспешно борется мировая антитеррористическая машина. Речь – о той самой черно-зеленой "Штуке", которую спецтерророинтернационалы прячут за призывами беречь братьев наших меньших, навести порядок в стране и на планете, обеспечить социальный мир, одним махом восстановить здоровую нравственность и так далее.

Рис.9. "Штука"

Помните о "Штуке"!

Благодарим за внимание.

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1997. #1-2

Недавно произошло печальное событие. Умер академик Коптюг. С этим порядочным человеком у нас все время шли острые интеллектуальные дискуссии по проблемам устойчивого развития. К проблемам этим мы вернемся в этом обсуждении. Но вначале я предлагаю почтить память Валентина Афанасьевича Коптюга минутой молчания.

Я буду говорить не только об итогах 1996 года. Речь пойдет и об итогах становления политической элиты страны за более длинный период, который можно назвать "временем перемен". Восточная мудрость весьма печально оценивает подобное время. Но мы ведь не выбираем время. Оно выбирает нас. За это "время перемен", иначе иногда называемое эпохой перестройки и постперестройки, общество, и в особенности его политическая элита, осуществили в своем движении некую странную петлю, вернувшись в исходную точку отнюдь не по знакомой нам из школьных учебников "диалектической спирали". Скорее, речь может идти о некоей политической петле Мебиуса.

В системе политических переменных, определяющих параметры этой "петли", важное место занимает процесс складывания в широких кругах общества нового образа КПРФ и оппозиции в целом (то есть того, что сейчас называет себя НПСР). В прошлом году мы "прощупывали" отношение к этой "силе" в разных (в том числе нетипичных для нас) кругах, зачастую не имеющих никакого отношения к политической элите страны. Ощущение странного, алогичного и, скажем прямо, политически недоброкачественного поведения наших "системных" оппозиционеров имеется. Оно носит уже достаточно острый характер и распространяется, подчеркну еще раз, не только на так называемый истеблишмент, занятый как реальным "дележом политических бабок", так и ханжески возмущенным судаченьем по части того, "как грязно их делят".

А ведь когда мы несколько лет назад говорили об опасности перерождения оппозиции (а старожилы нашего клуба помнят, что именно этой темой начинались наши заседания), то наши суждения многим казались сомнительными и даже чуть ли не двусмысленными. В этих суждениях и непростых логических построениях, являющихся опорой для нелицеприятных и не лишенных парадоксальности выводов, тогда (впрочем, как и сегодня) многим виделась, как минимум, какая-то заумь, а то и ангажированность. Это вызывало отторжение. Наверное, есть и моя вина в том, что я не сумел преодолеть такое отторжение не очень близкой мне по духу и типу ментальности политической среды, не сумел быть проще, доступнее и убедительнее. И все же в основе вина (или беда) политической среды, привычно отторгающей все, что требует интеллектуального напряжения. Среды, начиненной стереотипами и предрассудками, мешающими ей победить даже в очень выгодных для нее ситуациях.

Но почему я говорю все время о КПРФ и об оппозиции, а не о Ельцине или Чубайсе? Ответ на этот часто задаваемый вопрос, как мне представляется, достаточно очевиден. Да потому, что с Ельциным и Чубайсом все более или менее ясно! А вот зачем нужна оппозиция, которая получает большинство в парламенте, но не может сдвинуть реальный процесс ни на йоту? В чем смысл оппозиции, которая никуда ничего не может повернуть? Это вопрос существенный! Зачем нужна эта странная декоративная конструкция? Ведь ее цена – иллюзия общества, что вот-вот все повернется, как пелось в знаменитой песне Окуджавы: "Ах завтра, наверное, что-нибудь произойдет!" Это что – такой изощренный способ воспрепятствовать всем, кто хочет что-то реально изменить?