Леонид Млечин - Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

— Какие интриги вы имеете в виду?

— Андропов был трусоватый человек. Он пытался укусить Бреж­нева через семью. Позволил информации, порочащей семью генерально­го секретаря, гулять по стране. Это компрометировало Брежнева...

Возможно ли, что Андропов допустил сознательную утечку ин­формации о темных делишках брежневской семьи, чтобы скомпрометиро­вать Леонида Ильича?

— Андропов был человек страшно осторожный, — считает гене­рал Виктор Иваненко. — Ни на какие опасные мероприятия против выс­шего руководства он бы никогда не пошел. Это не в его характере. Он осаживал ретивых подчиненных, которые призывали активно занять­ся высшими партийными чиновниками. А к Брежневу он и вовсе относился с пиететом.

Старшие члены политбюро звонили Леониду Ильичу напрямую, благо у каждого стоял аппарат связи с генсеком. Андропов этой при­вилегией не пользовался, звонил в приемную, спрашивал, как Леонид Ильич себя чувствует, один ли он — и только после этого просил со­единить. Юрий Владимирович робел перед Брежневым. Однажды он заго­ворил с Брежневым о том, что муж медсестры, которая ухаживает за генеральным секретарем, слишком много болтает, поэтому, может быть, есть смысл сменить медсестру? Между Брежневым Л медсестрой возникли отношения, выходящие за рамки служебных, и об этом стало широко известно.

Брежнев жестко ответил Андропову:

— Знаешь, Юрий, это моя проблема и прошу больше ее никогда не затрагивать.

Об этой беседе стало известно лишь потому, что огорченный Андропов пересказал ее академику Чазову, начальнику 4-го главного управления при Министерстве здравоохранения, объясняя, почему он не смеет вести с генеральным секретарем разговоры на неприятные темы. В эти последние брежневские годы у Андропова было сложное отношение к Леониду Ильичу.

Однажды на заседании политбюро тяжелобольной Брежнев отклю­чился, потерял нить обсуждения. После политбюро Андропов сказал Горбачеву, который уже был переведен в Москву:

— Надо, Михаил, делать все, чтобы и в этом положении под­держать Леонида Ильича. Это вопрос стабильности в партии, государ­стве, да и вопрос международной стабильности.

Если охрана докладывала Андропову, что Брежнев плохо себя чувствует, он немедленно находил академика Чазова, где бы тот ни был, и отправлял к генеральному секретарю. Андропов полностью за­висел от поддержки Брежнева, пишет Чазов. Юрий Владимирович пони­мал, что один из его главных недостатков — отрыв от партийных се­кретарей. В этом кругу — в отличие от Кириленко или Черненко — у него не было достаточной опоры.

Андропов искал возможности привлечь на свою сторону молодых партийных секретарей, поэтому заботился о карьере лично известного ему Михаила Сергеевича Горбачева. В воспоминаниях Горбачева живо описано, как в 1975 году Михаил Сергеевич обрушился на Андропова:

— Вы думаете о стране или нет?

— Что за дикий вопрос? — недоуменно спросил Юрий Владимиро­вич.

— В течение ближайших трех—пяти лет большинство членов по­литбюро уйдет, — пояснил свою мысль Горбачев. — Просто перемрет. Они уже на грани.

Михаил Сергеевич горячо заговорил о том, что надо выдвигать молодых работников:

— Помните, что в народе говорят: «Леса без подлеска не бы­вает».

Разумеется, нет оснований сомневаться в точности этого раз­говора, воспроизведенного Горбачевым по памяти, но что-то внушает сомнение. Трудно предположить, что первый секретарь крайкома поз­волял себе так резко разговаривать со всесильным Андроповым. Заво­дить разговор о том, что члены политбюро стары и скоро умрут, в присутствии тяжелобольного Андропова было даже по-человечески неприлично. Ставить вопрос о выдвижении молодых — как минимум нескромно.

Свидетели их бесед в Ставрополе говорят о том, что тональ­ность была, разумеется, иной — более чем почтительной. Андропов увидел в Горбачеве лично преданного ему человека, потому и прило­жил усилия для его выдвижения.

Горбачев познакомился с Андроповым из-за того, что Юрий Владимирович, страдавший болезнью почек, каждый год приезжал на Северный Кавказ лечиться. Из-за событий в Чехословакии знаменитый курорт в Карловых Барах высшие руководители посещать не могли. На курорты Кавказских Минеральных Вод фактически приезжало все круп­ное начальство — лечиться и отдыхать. Как тут не проявить внима­ние, не организовать отдых так, чтобы у большого начальника оста­лись наилучшие воспоминания? И грех было не воспользоваться воз­можностью побыть с московским начальством накоротке. Даже понятие такое появилось — «курортный секретарь*.

Впервые Андропов приехал в Ставропольский край в апреле 1969 года. Он разместился в Железноводске в санатории 4-го главно­го управления «Дубовая роща» для страдавших желудочно-кишечными заболеваниями. Там был трехкомнатный люкс, не очень уютный, для самых высокопоставленных пациентов.

Приветствовать члена политбюро прибыли первый секретарь крайкома Леонид Николаевич Ефремов, отправленный в Ставрополь в ссылку за слишком хорошие отношения с Хрущевым, второй секретарь крайкома Горбачев и начальник краевого управления госбезопасности Эдуард Болеславович Нордман, в прошлом белорусский партизан. По инструкции начальник управления на своей территории лично отвечал за безопасность члена политбюро, хотя Андропов приезжал с охраной. Впоследствии Андропов предпочитал санаторий «Красные камни» в Кис­ловодске, там был особняк для членов политбюро.

Вообще Андропов мало ездил по стране. В 1969 году побывал в Куйбышевской области. Председатель облисполкома Виталий Иванович Воротников записал в дневник: «Интересный рассказчик. Простой в обращении, без присущего некоторым его коллегам министерства, эру­дированный, сдержанный, но в то же время и остроумный собеседник».

Так что возможности познакомиться с партийными секретарями поближе у него просто не было. А Михаил Сергеевич Горбачев не упускал возможности побыть вместе с Андроповым. Когда председатель КГБ приезжал отдыхать, тоже брал отпуск и селился там же, в «Крас­ных камнях». Вместе гуляли, играли в домино.

Андропов обожал «забивать козла». Сажал рядом личного врача — Валентина Архиповича Архипова. Два раза в неделю в особняке по­казывали кино — по выбору председателя. Ездили в горы на шашлыки. Юрий Владимирович позволял себе немного сухого вина, расслаблялся, начинал петь. Однажды читал свои стихи. Он привозил с собой магни­тофонные записи Александра Галича, Владимира Высоцкого, эмигранта Рубашкина. Фактически эти записи были запрещены, советскому народу слушать их не разрешали, но себя председатель КГБ считал достаточ­но стойким.

— Андропов в какой-то момент хотел взять Михаила Сергееви­ча в кадры комитета госбезопасности, — рассказывал мне тогдашний начальник управления КГБ по Ставропольскому краю генерал Нордман.