Сергей Кургинян - Суть Времени 2012 № 4 (14 ноября 2012)

Некоторые эксперты считают, что истоки концепта НПБ лежат в работах социальных психологов из ЦРУ и британского «Тавистокского института человеческих отношений» в сфере исследований группового и организационного поведения (включая «эффекты толпы»), проводимых с начала 50-х годов ХХ века в рамках холодной войны. И что первым их опробованием на практике стали эксцессы между полицией и «идущей вразнос» молодежью на крупных рок-фестивалях, а также дестабилизация власти президента де Голля во Франции «студенческой революцией» 1968 г., которая инициировалась и управлялась сотрудниками американских и британских спецслужб через университетские кампусы.

Так это или не так — не столь важно. Важно то, что в начале — середине 70-х годов уже появилась хорошо разработанная технология политической дестабилизации общества и государства при помощи НПБ.

Согласно Шарпу, базовые принципы НПБ следующие:

Сила государства основана на сотрудничестве с населением и его послушании.

Если граждане прекращают взаимодействие с режимом, то он быстро теряет опоры, на которых держится.

Шарп подчеркивает, что у власти есть две главные опоры:

— авторитет;

— убежденность общества в том, что власть превосходит общество во всех «ключевых» ресурсах.

Соответственно, стратегия НПБ направлена на то, чтобы подрывать авторитет власти и блокировать ее основные ресурсы.

Блокировать ресурсы человеческие (массы и группы, готовые подчиняться и содействовать власти), ресурсы интеллектуальные (помогающие власти принимать правильные решения), ресурсы психологические (массовые стереотипы властно-государственной лояльности), ресурсы материальные (контроль власти над хозяйственной и финансовой сферой, инфраструктурой, транспортом, связью), ресурсы силовые (позволяющие власти реализовать нужные санкции в отношении ее противников).

При этом Шарп подчеркивает, что самая эффективная фаза применения технологий НПБ — та, когда власть находится в состоянии неопределенности (это, прежде всего, выборный цикл). А необходимое условие — мобилизация на уличные акции НПБ крупных масс населения, способных парализовать жизнеобеспечивающую инфраструктуру (транспорт, связь, доставка продовольствия, уборка мусора и т. д.) столицы.

Вокруг концепта Шарпа выросла сеть организаций, развивающих и применяющих идеи НПБ. В их числе основанный Аккерманом «Международный центр по ненасильственным конфликтам», Институт Флетчера в Массачусетсе, который проводит летние «школы» по теории и практике НПБ для членов неправительственных организаций и молодых политиков, а также созданный в 2003 г. в Белграде Срджем Поповичем «Центр прикладных ненасильственных акций и стратегий» (CANVАS).

CANVАS, используя идеи НПБ, обучает активистов для практической работы (читай — реализации так называемых цветных революций) в различных странах мира, и ведет координацию их действий (включая вполне насильственные действия) в этих «цветных революциях». Эксперты утверждают, что CANVАS за годы своей работы подготовил многие сотни высококвалифицированных специалистов по «цветным революциям» из более чем 50 стран мира — от Украины до Зимбабве и от Китая до России.

Сеть центров НПБ поддерживают Национальный демократический институт США (глава —бывший госсекретарь США Мадлен Олбрайт), неправительственная организация «Фридом Хаус», несколько «мозговых центров» демократов и республиканцев, а также тот комитет SCPDCC при Госдепе, который занимается продвижением «мягкой силы» по Наю.

Таким образом, политическая «раскачка» и дестабилизация стран и регионов, в которых должно утверждаться доминирование США, идет одновременно и «мягкой силой» глобальной пропаганды ( «они должны захотеть того, чего хотим мы» ), и далеко не мягкой силой местных активистов НПБ (уже сильно захотевших того, чего хочет Америка), подготовленных по методикам Шарпа и его учеников.

Именно этот комплекс воздействий применялся в таких событиях глобального значения, как «бархатные революции» в Чехословакии и других странах Восточной Европы (1989 г.), «Бульдозерная революция» в Югославии (2000 г.), «Революция роз» в Грузии (2003 г.), «Оранжево-апельсиновая революция» на Украине (2004 г.), «Тюльпановая революция» в Киргизии и «Кедровая революция» в Ливане (2005 г.), «Революция цветов» в Молдавии (2009 г.), повторная «Дынная революция» в Киргизии (2010 г.). Крупных «проколов» в этой серии «спецреволюций» было немного: неуспех «Васильковой революции» в Белоруссии (2006 г.), «Революции цветов» в Армении (2008 г.) и «Фиалковой революции» в Иране (2009 г.).

А в 2011 г., попытки инициирования цветных революций приобрели — в ходе «арабской весны» — невиданный «конвейерный» темп и размах: Тунис, Египет, Ливия, Сирия и «далее везде». И завершились попыткой — пока неудачной — «Снежной революции» в России.

Однако ясно, что эти процессы глобальной политической дестабилизации по Наю-Шарпу не самоцель. И что за ними (и над ними) должно стоять другое, более, так сказать, «ядреное», концептуальное содержание.

Об этом — в следующей статье.

Если посмотреть видеозапись последнего «Русского марша», то видно, как по ходу его, прямо тут же на набережной бригада таджиков-гастарбайтеров разбивает ломами асфальт. Что называется, «в нужное время, в нужном месте»

Мария Мамиконян

Основным событием только что прошедшего Дня народного единства был, по всеобщему признанию, очередной «Русский марш».

Его ждали, опасались массовых беспорядков, предвосхищали последствия… Прежде всего, конечно, в Москве. Это же уже традиция — националисты в масках, устрашающая символика, ОМОН и спецназовцы в немереных количествах. Драка. Задержания. Протесты. В общем, политическая движуха в «национальном» направлении. И то, не всё же оранжевым быть в центре внимания! В конце концов, есть в России для русских место — или как?!

Вопрос столь же закономерный, сколь и лукавый. Лукавство его с годами демократии и «свобод» только нарастает. Оно становится всё выпуклее и очевиднее — настолько, что кажется, только слепой не увидит. Под этим воистину вызывающим лукавством я имею в виду то, что вот уже два десятка лет народу стараются впарить некую подделку под видом его, народа, национального движения. Которое, конечно же, у русского народа, как и любого другого, может и должно быть. Особенно, когда он находится в столь тяжелом положении. Оно должно быть, должно заниматься витальными проблемами нации, должно выправлять тот исторический вывих, который нанесен русским перестройкой. Но вместо него — длящееся шутовство бутафорских националистических партий. Что особенно неприемлемо, поскольку народ-то реально доведен до ручки.