Сергей Кургинян - Суть Времени 2012 № 3 (7 ноября 2012)

Седьмое. Ты мечтаешь о моменте, когда не надо будет носить скафандр. Но ты понимаешь, что даже когда этот момент наступит, враг может снова заразить твой мир, который ты сумел спасти с огромным трудом. То есть ты остаешься на войне. Ты понимаешь — враг может вторгнуться и начать насаждать скверну в любую минуту.

Восьмое. Ты понимаешь, что враг это может сделать по определенным антропологическим причинам. Что враг не только внедряет в естество людей эту самую скверну. Он еще и нащупывает ее в этом самом естестве. А значит, настоящая борьба с врагом — это борьба за глубокую трансформацию естества человеческого. За Красную весну, то есть за такую обновительность, при которой врагу будет в тысячу крат труднее нащупать скверну в человеческом естестве.

Вот что такое метафизическая война. Вести ее надо всегда. Но в условиях метафизического падения, породившего чудовищное разложение всех жизнесохраняющих основ, единственным шансом на спасение является разогрев подобной войны до предельно яростного накала. В противном случае гибель неизбежна. Ибо сказавший «А» и падший на уровень «А», вскоре обязательно скажет «Б» и падет на еще более низкий уровень.

Бездна метафизического падения не существует отдельно от бездны политического падения. Это одна и та же бездна. Те, кто рушатся в нее сами, тянут за собой страну.

Сергей Миронов сказал очень правильные слова по поводу недопустимости альянса с силами, жаждущими либерального реванша и смуты. Но он сказал не все слова, которые должен был сказать. А не сказав всех необходимых слов, он пал еще ниже, нежели в период с декабря 2011-го по март 2012-го, когда он таскался с белой лентой на лацкане пиджака, обнимался с либеральным Зверем, алчущим реванша и смуты. Надо ли объяснять, что, побоявшись покаяния, он пал еще ниже? Что теперь его назовут трусом и предателем? Что ему припомнят тогдашнее… И так далее.

Итак, Миронов и впрямь пал теперь еще ниже, нежели тогда.

А пав еще ниже, он потянул за собой свою окончательно дезориентированную партию.

Перехожу от Сергея Миронова к Геннадию Зюганову, который в тот же день на пленуме ЦК КПРФ заявил, что граждане России разобрались в скверности белоленточников, не представивших им свою программу и не сказавших, «за что борются, каким образом». «Если они и дальше за либеральный курс, противоестественный для нашей страны, то граждан они уже не обманут. Это не оппозиция», — сказал Зюганов.

Спрашивается, когда именно разобрались в этом не граждане России, а сам Зюганов? Совершенно очевидно, что до 27.10.2012 он растерянно метался. И, выступая сам с осуждениями «оранжевой чумы», предоставлял своим соратникам все возможности для братания с этой чумой. КПРФовцы говорили о том, что Болотная и Сахарова — это самая что ни на есть оппозиция. И требовали, чтобы все исходили из такого представления о Болотной и Сахарова. А исходя из этого представления, строили с болотно-сахаровскими широкий и прочный оппозиционный политический фронт.

За что КПРФовцы клеймили «Суть времени» и лично автора этой статьи? За то, что мы категорически отказались это делать. Отказались сразу же — в момент, когда сила еще была на стороне Болотной и Сахарова. Что мы немедленно дали сахарно-болотным ту оценку, которую Зюганов дает только теперь. Сразу возникают вопросы:

1) Каково именно содержание «теперь»?

2) Кто именно сказал, что «теперь» это уже сделать абсолютно необходимо? Ведь не народ же? И не коллективный разум КПРФ? Вряд ли у КПРФ один коллективный разум со «Справедливой Россией»?

3) Если у КПРФ один коллективный разум со «Справедливой Россией», то что это за разум? И почему он вскипел именно в этот момент?

4) Разум ли это или чувство?

5) Если чувство, то какое именно?

Зюганов заявляет: «Удальцову я несколько раз (подчеркнуто мною — С.К.) говорил: «Тебя используют, твой характер, а потом вытрут о тебя ноги. Если ты отстаиваешь интересы трудового народа, интересы дружбы народов, идеалы справедливости, дорога в другой стан — к народно-патриотическим силам, а не прикрывать эту команду» . И опять же, возникают вопросы:

1) Что значит «несколько раз говорил Удальцову»?

2) Когда именно говорил?

3) Как именно говорил? На ухо? Публично ничего сказано не было. А все остальное, как мы понимаем, не оставляет следов. Потому-то политик обязан говорить подобные вещи публично и своевременно.

4) Теперь КПРФовцы договорились аж до того, что это они дали зимой отпор оранжевой гадине. Ранее они говорили, что «оранжевая гадина» — это выдумки Кургиняна и прочих «наймитов Кремля». Что теперь случилось с их… умом… честью… совестью… и так далее?

5) Если оранжевая гадина — это не выдумка Кремля, а реальность, то все знают, кто сломал хребет этой гадине. Ей сломала хребет «Суть времени». Белая лента, сожженная в ходе митинга на Воробьевых горах… Призыв собрать широкую коалицию на Поклонной… Успех Поклонной — и мгновенный разгром оранжевой гадины. И что теперь уподобляться мухе, говорящей «и мы пахали»? Не пахали, голубчики, а увиливали. Потому что боялись рисков, верили в могущество Запада, стоящего за спиной либералов, хотели к этому пристроиться — и пали. Теперь хотите пристроиться к «Сути времени» — и падаете во второй раз.

Ибо это мы в декабре 2011 года впервые бросили вызов силам, перед которыми Кремль трепетал. И взяли на себя все вытекающие из этого риски.

Это мы, не пойдя после этого в Лужники, организовали красный оппозиционный митинг на ВДНХ. И взяли на себя дополнительные риски.

Это мы приняли на себя все ваши поношения: КПРФовские, либеральные, удальцовские, белковско-националистические и, конечно же, западные.

Мы просто сохранили внутреннюю целостность. То есть верность самим себе, своим идеям и принципам. Вот и все. И потому не пали. А вы пали дважды. И теперь в этом окончательно убедятся даже те, кому вы вконец задурили голову.

Хранить верность своим идеалам. Действовать, исходя из представления о скверности реальности и необходимости делать эту реальность менее скверной. Вот что такое вести одновременно метафизическую и политическую войну. Видишь скверну? Чуешь ее? Сражайся с нею. И, сохраняя трезвость, не требуй от реальности стопроцентной гарантии твоей победы. Такой гарантии не дает никакая реальность. А уж скверная-то тем более.

Мы увидели зло ювенальной юстиции. И стали воевать с этим злом не за страх, а за совесть.

Воевать — это значит трудиться. Мы взяли на себя труд сказать во всеуслышание о том, каков масштаб данного зла. Мы взяли на себя труд собирать в течение многих месяцев письма протеста против этого зла. Мы эти письма собрали. Мы правильным образом разместили содеянное нами в реальности. И отбросили ювенального врага.