Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 11 (16 января 2013)

Уф… прерывать было невозможно — вы ж понимаете, такое надо читать на одном дыхании. Однако теперь остановимся. Но думаете, это все? Ничуть не бывало! Далее следует отдельное детское меню, где в качестве «приветствия»:

«коктейль смузи из свежевыжатых соков клубники, манго и киви. На закуску — мини-тарталетки с красной икрой и слабосоленый норвежский лосось на мини-блинчиках. Также в течение ночи детям предложат моцареллу с помидорами черри, овощной салат «Чиполлино и его друзья» с деревенской сметаной, салат с телятиной «Богатырь», салат «Золотой петушок» с курицей и сухариками, ассорти роллов (с авокадо, с огурцом, с жареным лососем «Третьяков»), ассорти свежего хлеба. Или опять-таки что-нибудь на выбор из вышеприведенного списка. Затем подадут пиццетту «4 сыра», за ней — пасту пенне с курицей в сливочном соусе. На горячее — котлеты из кролика «Роджер» с картофельным пюре. А на десерт — ассорти мини-десертов, мороженое, тарталетки, макарони и эклеры. В баре специально для детей — клубничный, банановый и ванильный коктейли, а также детское шампанское…»

А вот детей всегда жалко! Если это все съесть — умрешь. Правда, дети непоседливы и вряд ли станут осваивать весь список, во всем его бренном величии. Но все равно жалко. Потому что добром этот пир во время чумы не кончится. А они же не виноваты, что им попались такие богатые родители. Да, кстати, вас, наверное, интересуют цены?

«…Стоимость билета на новогодний праздник в «Барвихе» составляет от 90 000 до 120 000 рублей, кроме того, действует специальное предложение от Barvikha Hotel & Spa: стоимость проживания в новогоднюю ночь в номере Lifestyle Junior Suite — 28 000 рублей, а для гостей новогоднего торжества в КЗ «Барвиха Luxury Village» — 24 500 рублей, в номере Exclusive Suite — 38 500 рублей и 32 500 рублей для гостей КЗ, в номере Luxury Suite — 73 500 рублей и 59 500 рублей, в Fire Place Suite — 186 000 рублей и 158 000 рублей, в Presidential Suite — 297 000 рублей и 252 500 рублей соответственно. В стоимость номера включены ранний заезд 31 декабря (с 12.00) и поздний выезд 1 января (до 17.00), праздничный бранч на двоих 1 января с устричным баром, суси, оливье, шампанским, вином и виски, утиной ножкой конфи и смузи, посещение аква— и фитнес-зон в Spa Dominique Chenot, прогулка по бутикам в сопровождении персонального стилиста, а для гостей категории Fire Place Suite и Presidential Suite — еще и массаж на двоих…»

Ну, что, хватит, пожалуй? Там дальше еще всякие заманчивые предложения (для тех, кто решит не ночевать по вышеприведенным ценам, а съездит домой и вернется на «праздничный бранч» за отдельную плату). Но… зачем нам этот «ужас без конца»? Мы же не мазохисты. И взялись изучать непотребство «потреблятства» с какой-то целью — а именно, чтоб лучше знать, как выглядит эта победившая идея. Вот так она и выглядит. Очень напоминает описанное в коротком рассказе Чехова «О бренности». Это тот, если помните, где надворного советника Подтыкина хватил на Масленицу апоплексический удар. В результате предвкушения вожделенного чревоугодия — такого, как в Барвихе. Пожалуй, жанровая сцена. Но ведь и метафора? Чехов, приглядываясь к тогдашнему обществу как к пациенту, очень чувствовал, что дело-то швах. Так оно и случилось. Удар возмездия состоялся.

Однако ничто не происходит само собой. Во всяком случае, в обществе «ням-ням». Перечитайте рассказ «Крыжовник». Там нет обжирающихся чиновников и купцов. Там рассказывается о человеке, чьей мечтой было иметь всего лишь крыжовник, но — свой собственный. О том, как он ел, смакуя и причмокивая, отвратительно кислые, твердые ягоды и… был счастлив. Герой рассказа говорит, что не может с тех пор бывать в городе и смотреть на довольных, счастливых людей, что именно они и есть подавляющая сила. На «образованных горожан» своего времени то есть смотреть не может.

«Вы взгляните на эту жизнь: наглость и праздность сильных, невежество и скотоподобие слабых, кругом бедность невозможная, теснота, вырождение, пьянство, лицемерие, вранье… Между тем во всех домах и на улицах тишина, спокойствие; из пятидесяти тысяч живущих в городе ни одного, который бы вскрикнул, громко возмутился… Все тихо, спокойно, и протестует одна только немая статистика: столько-то с ума сошло, столько-то ведер выпито, столько-то детей погибло от недоедания… И такой порядок, очевидно, нужен; очевидно, счастливый чувствует себя хорошо только потому, что несчастные несут свое бремя молча, и без этого молчания счастье было бы невозможно». И дальше — про необходимость «человека с молоточком» за дверью, который бы напоминал счастливым, что есть несчастные.

То, что это не рецепт от смертельной для России болезни под названием «капитализм», Чехов понимал (вся тональность рассказа и финальные строки тому доказательство). Уже тогда это было понятно. Теперь же понятно втройне. Очумевший от свалившегося на него благополучия и комфорта «креативный хомяк» — опомниться и измениться не может. И неважно, кто он — суперхомяк, потребляющий устрицы «Фин де клер N2», в «Барвихе Luxury Village» и сочувственно следящий за Болотом, модный медийный хомяк, обслуживающий его досуг и заодно возглавляющий это самое Болото, или хомяк среднестатистический, идущий на Болото «типа за идею». Важно (и это нечто принципиально новое по отношению к России чеховской), что нет сегодня национальной интеллигенции — того самого «человека с молоточком». Нет некрасовского Гражданина, вместо него в виде издевки — «гражданин поэт Быков», читающий лекции о русской литературе, говорящий в них о народе как черни и выделяющий лакейство как главную черту русской жизни, но… при этом сам совершенно не гнушающийся «зажигать» за большие деньги на ВИП-вечеринках.

Вы спросите, зачем нам было знакомиться со всей этой раблезианской тематикой? Отвечаю. Перестройка «а ля Бахтин», начавшись с рыночных теоретизирований и мечтаний о «ста сортах», дала желанный устроителям результат. И теперь, когда теория стала устойчивой практикой, можно, наконец, понять, зачем они были нужны, эти «сто сортов». Представьте себе, во имя идеи свободы! Я не шучу. Свобода выбора из ста сортов сыра, двенадцати сортов устриц и тридцати пяти вариантов роллов — вот все, к чему свелась либеральная идея. Держась за принцип удовольствия и дорожа этой «свободой», класс-паразит развиваться не может. А значит, он уязвим. Но это отдельная, очень интересная тема.

Несистемная оппозиция, учитывая опыт «арабской весны», видимо, рассчитывает использовать исламистов в своей борьбе против «ненавистного режима»

Эдуард Крюков

В декабре 2012 года появились новые свидетельства нарастающей экспансии исламистских организаций в различные регионы России. Этот процесс уже не ограничивается «мусульманскими республиками» Татарстаном и Башкортостаном, где исламисты давно борются за паству с представителями традиционного ислама. Члены экстремистских группировок продолжают «заселять» не только Поволжье и Урал, но и Сибирь, Дальний Восток, российский Север.