Евгений Гильбо - ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности

Только большие государства, большие корпорации, большие системы могли заниматься производством военной техники в 20–м веке. Прошло всего–навсего 10 лет с конца 20–го века — и мы увидели совершено другую картину. Сегодня любой пацанчик может поставить себе 3д–принтер в подвале, и если у него голова хорошо работает, то он сможет спроектировать БПЛА или еще какую–то гадость. Он может её спроектировать, а я не могу даже предсказать, что он проектирует.

Появилась возможность для частного лица или какой–то маленькой группы иметь собственное производство ультрасовременной крайне эффективной военной техники. Адольфу Алоизычу приходилось строить гигантский подземный завод, а сегодня достаточно иметь в подвале 3д–принтер.

Неспециалист в современной военной технике в этом месте возмутится: «Завод выпускал огромные самолеты, а этот только какие–то БПЛА и может». Если сравнивать по массе металла, то Адольф Алоизыч будет вне досягаемости. А если по ударной мощи – то ударная мощь этого БПЛА, если правильно организовать боевое применение, ничем не уступает мощи того самого «Мессершмидта». Скажем, танк подбить маленькому БПЛА, и тем более АБПЛА, проще, чем «Мессершмидту».

В глубине подвальчиков сегодня можно сделать всё что угодно. Системы вооружений способны производить не организации, а очень небольшие спаянные инновативные группы. Чем меньше их состав, тем меньше возможность предательства, тем меньше возможность контроля, тем меньше там дураков и связанных с этими дураками проблем. Чем меньше группа, которая пытается организовать какие–то силовые операции, тем больше у этой группы вероятность успеха, и тем сложнее ей противодействовать. Это прекрасно знают все, кто сейчас пытается противодействовать таким группам.

Сегодня антитеррористические силы государств противостоят группам, которые пока еще работают на старой технологии, на старой технике. То есть собственной техники не производят, если не считать бомбы в стиле академика Морозова, который до того как научить нас правильной истории, занимался изготовлением бомб, за что и отсидел. Дальше Морозова террористы за прошедшие 150 лет не пошли.

Но это — на сегодняшний день. А завтрашний день (прямо завтрашний: я не имею в виду что–то далекое, я имею в виду то, что будет в этом десятилетии) - это уже возможность производить современную боевую технику, последнее слово боевой техники, системы вооружений в рамках ресурса, который есть у таких маленьких групп.

Сегодня наземные боевые средства — всякого рода танки, БМП, артиллерия и прочий скарб, который имеют сухопутные силы – являются просто мишенями. У Саддама Хусейна было этого добра больше, наверное, чем у Гитлера. В 1990–м году он столкнулся с организованной по образцу 1970–х годов дивизией США. Одна эта дивизия разгромила всю его миллионную армию со всеми её системами вооружения времен Второй Мировой – великим творением реанимируемого ныне Рогозиным советского ВПК. Поскольку у американцев не было других целей, и что дальше делать, они не знали, то просто разгромили и этим ограничились. «Не лазай, Саддамко, в Кувейт, потому что мы Кувейт крышуем, а мы — крутая крыша».

Есть ли у государства сухопутные силы или нет у него сухопутных сил – это вопрос первой недели войны. Никто не отменял главного правила войны прошлого века: господство в воздухе решает всё. В 1941–м году немцам удалось завоевать господство в воздухе, и их превосходство перед советской армией оказалось абсолютным на весь 1941–й год. Потом они это господство в воздухе потеряли.

После Второй Мировой Войны господство в воздухе тоже решало всё. В Израильско–арабских столкновениях у Израиля было каждый раз господство в воздухе, и это всё решало. У кого армия меньше, у кого больше, у кого танки лучше, у кого хуже, кто сколько сделал ошибок. По количеству ошибок и Израиль, и арабы соревновались напропалую. Это не отменило результат: господство в воздухе всё решило, сухопутные силы противника с воздуха просто уничтожили.

Израиль сделал свои выводы, и с тех пор упирает на авиацию. Там есть какие–то наземные, по сути, полицейские силы. Есть какие–то «типа танки» — полицейские броневички, которые входят в городские кварталы – вошли, попугали, ушли. Это нельзя назвать боевой силой. Но у них есть авиация, которая и обеспечивает безопасность этого государства.

У Израиля сегодня в военно–техническом плане самая продвинутая армия. Израиль – главный производитель БПЛА. Американские беспилотники делаются по Израильской франшизе. Израиль имеет маленький экономический и человеческий потенциал и должен решать все свои задачи малыми средствами. Поэтому он сделал БПЛА, которые решают задачи авиации, но в 100 раз дешевле.

Израиль построил авианосцы, которые решают ту же задачу, что и американские авианосцы, только в более ограниченной акватории (то есть они эти задачи решают в средиземном море, а не в океане), но по ударной мощи близки к американским авианосцам. При этом они — корабли всего лишь второго ранга. На Израильском фрегате базируется огромное количество БПЛА, которые могут наносить удары туда, куда им нужно. Корабли охранения для такого авианосца тоже гораздо дешевле, проще и меньше. Израиль сделал подводные лодки с ракетами с ядерными боеголовками (понятно, что они это скрывают), и ядерными торпедами — и всё это на порядок легче и дешевле, чем у старшего американского брата–дуболома.

Сегодняшний Израиль имеет вторую по мощи армию в мире. Его боевые возможности превышают боевые возможности и Англии, и Франции, и России. С Китаем сравнивать не приходится, потому что они вряд ли когда–нибудь столкнутся, и это было бы выяснение вопроса, кто сильнее – слон или кит. Не приходится выяснять, потому что никак не выяснишь.

Израиль уступает по военной мощи только США, хотя у него очень маленькая армия по численности. Но и эта численность уже избыточна, так как армия нуждается в военной реформе. При нынешнем военно–техническом состоянии как минимум половина личного состава — лишняя, и от него надо уже избавляться. Не избавляются потому, что надо поддерживать тонус нации, а армия — это средство воспитания. Для поддержания военной мощи на уровне второй военной державы мира сегодня достаточно армии по численности в половину нынешней израильской армии. Большая часть там – это балласт, оставшийся от ориентации на организацию предыдущих веков. Прежде всего, это так называемые сухопутные силы, которые непонятно, куда в нынешних условиях девать.

Что такое армии остальных государств? Это армии, организованные в целом либо по опыту Второй Мировой Войны, либо по опыту столкновений последней трети 20–го века, то есть как–то модернизированные. В США — модернизированные еще в 70–е годы. Европейские армии модернизируются уже 20 лет, Российская армия тоже года 3 как модернизируется, запоздав лет на 40 со структурной реформой. Но все они остаются по базовой стратегической глобальной структуре армиями еще эпохи Второй Мировой.