Евгений Гильбо - ПОСТИНДУСТРИАЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД и МИРОВАЯ ВОЙНА Лекции по введению в социологию и геополитику современности

Всё это происходит точно в согласии с предсказаниями Маркса. Никаких отклонений от предначертанного им пути нет. Мы воочию видим формирование материально–технической базы коммунизма, но то, что на этой базе будет надстроено, окажется совсем другим, чем виделось Марксу в его благостных фантазиях.

Марксовы экономические предсказания сбываются с абсолютной точностью, а его благостные фантазии на счет коммунизма сбываются часто с точностью до наоборот на абсолютно той же технологической базе. Включается действие факторов, которых Маркс не то что не мог предвидеть, а просто не хотел их предвидеть, ибо они были за пределами его этических представлений.

Общество формируется на базе тех технологий, которые лежат в основе его экономического уклада. Но формирование политической надстройки, формы политической организации этого общества, не является непосредственной функцией от этого базиса, структуры складывающихся производственных отношений. В реальности мы имеем дело с переходным процессом.

В идеале данному технологическому укладу, данной структуре производительных сил должны соответствовать адекватные производственные отношения, то есть совокупность социальных и гуманитарных технологий, позволяющих эти производительные силы задействовать на благо обществу и человеку. Они потихоньку складываются. Но проблема исторического процесса заключается в том, легализовались они уже или нет.

Новые производственные отношения существуют вне зависимости от их легализации. Они могут легализовываться в результате эволюционного политического процесса, или же могут легализоваться в результате революции, как это было во времена слома феодальной структуры и перехода к индустриальной. В процессе этих легализаций, через формы этих легализаций, идёт становление новой политической надстройки.

Политическая надстройка никогда не является в чистом виде продуктом производственных отношений. Экономика многоукладна. Наряду с новым укладом существуют также и старые уклады, вопрос заключается лишь в том, какой экономический уклад является господствующим.

В феодальном обществе существует и постиндустриальный экономический уклад, и мануфактурный, протопромышленный экономический уклад, но естественно господствующим является соприродное хозяйствование — прямая эксплуатация природных ресурсов: либо сельское хозяйство, либо добыча полезных ископаемых. Соответственно, источник феодальной власти — контроль природного ресурса: земли, источника, шахты, месторождения и так далее. Это — классическое феодальное общество, основанное на соприродном хозяйстве. Но если этот уклад господствует, это не значит, что больше нет других укладов.

Постиндустриальное общество — это общество, в котором господствует постиндустриальный экономический уклад. Но это совершенно не означает, что он является единственным укладом. Рядом с ним существуют и старые уклады, но при этом эти уклады просто уже не являются господствующими. Они не являются источником власти, на них уже не сделаешь той прибыли, которая может быть источником власти. Тем не менее, эти старые уклады и сформировавшиеся в их недрах классы и слои борются между собой. Из борьбы этих укладов, балансировки интересов разных социальных слоев формируется политическая система. Она всегда является переходной.

В Российской Федерации в результате разрушения индустриального строя в 1990 е годы господствующим стал феодальный уклад. Этот уклад характерен для экономики, в которой источником ренты является эксплуатация природного ресурса – земли, источника, месторождения полезных ископаемых. Основным вопросом власти является обеспечение собственности, контроля природного объекта – источника ренты.

Промышленность частично сохранилась. Представители промышленников присутствуют во власти. Но базовый уклад, на основе которого сложилась политическая надстройка и который определяет характер власти — это чисто феодальная система. Свои интересы через нее проводят и промышленники, и постиндустриальные слои. И те, и другие вынуждены действовать по правилам этой системы.

И те, и другие этой системой не довольны. Она им враждебна потому, что они не могут реализовывать свои собственные интересы через эту систему адекватным для их производственных отношений образом. Поэтому для них объективно на повестке дня стоит задача перестройки этой системы. Реализовать эту задачу в условиях мирного времени — дело долгое. Возможно это путём политической борьбы и склок вокруг административного ресурса.

Допустим, я хочу свои интересы каким–то образом пролоббировать, а феодалы мне говорят: административный ресурс держим мы, поэтому ты должен прогибаться по правилам феодального пацаната. Это представителям новых сил не нравится. Они начинают воспринимать эту политическую систему как враждебную. Но при этом у них нет пока достаточных сил, чтобы эту систему опрокинуть. Поэтому сейчас они вынуждены с этой системой мириться.

То же самое происходит во всех остальных странах. В США достаточно сильны постиндустриальные классы. Они крайне враждебно относятся к политической системе финансовой аристократии, которая возглавляет господствующий экономический уклад. Политическая система США была основана когда–то на союзе интересов национальной буржуазии и финансовой плутократии. Но в последние 30 лет, в связи с ослаблением национальной буржуазии, плутократы серьёзно усилились, а новые силы в эту систему уже не вписываются, и все больше и больше хотят её в целом опрокинуть. Как только национальная буржуазия решится кинуть плутократов и пойти на союз с усилившимися постиндустриалами – политическая система США будет опрокинута и заменена чем–то другим.

Такая же картина и в Европе. В Европе постиндустриальные слои используют центральную брюссельскую бюрократию против национальных бюрократий, которые выражают интересы деклассированных индустриальных слоев, паразитического класса.

Таков реальный политический расклад. Теоретически возможна его трансформация, переход во что–то более приемлемое для постиндустриальных классов при помощи политического процесса, через реформы. Для этого должен прийти откуда–то реформатор, который захотел бы эти реформы провести. Например, когда в 70–е годы XIX века сложилась Германская Империя, во главе её оказался достаточно мудрый император, Вильгельм Великий, и его крайне дееспособный и умный канцлер, Отто фон Бисмарк. Эта связка обладала достаточной политической волей и пониманием ситуации, чтобы провести необходимые реформы, которые создали политическую систему, адаптировавшую Германию к эпохе индустриального империализма. Возможны были разные формы организации государства в индустриальную эпоху. Вильгельм и Бисмарк ставили перед собой задачу проведения активной империалистической политики. Они точно заточили под это систему, грамотно примирив интересы классов, которые её составляли.