Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 22 (3 апреля 2013)
- Название:Суть Времени 2013 № 22 (3 апреля 2013)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ЭТЦ
- Год:2013
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 22 (3 апреля 2013) краткое содержание
Политическая война: От Поклонной до Колонного. Роль нашего движения в той политической войне, которая определяет облик современной России (продолжение — 6)
Экономическая война: Кипрский прецедент
Информационно-психологическая война: Бахтин и Волошин
Классическая война: Доктрина Великой Войны. Первое стратегическое контрнаступление
Реальная Россия: Аристократы дельфиньего духа — 2
Социальная война: Война с «системой Семашко»; Извращения в системе образования — 2
Война с историей: Война за обездоленных — 2; Подельники Горбачева, или Платформа фашизации — 3
Мироустроительная война: Сирийский колокол — 4
Диффузные сепаратистские войны: Юг России. Земельные и территориальные споры
http://gazeta.eot.su
Суть Времени 2013 № 22 (3 апреля 2013) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Знакомясь с творчеством тех, кого перечисляет Бочаров, понимаешь, что все эти люди: Лидия Яковлевна Гинзбург, Наум Яковлевич Берковский и т. п. — вовсе не были советскими людьми в строгом смысле этого слова. Это были люди, готовые рассмотреть советскую правду наряду со своей собственной правдой, достаточно далекой от советской. То есть именно Гинзбург, Берковский и другие были диалогичны по-настоящему, а не «советски монологичны», как следует из приведенных выше слов Бочарова.
Кому-то покажется, что речь тут идет о столь любимой Бахтиным теме (евреи, принявшие советское, коммунистическое и так далее как свое, — и антисемиты, которые не приняли это как чужое). И определенные основания к этому есть. В том числе, и основания мельчайшие. Ведь Бахтин призывает довести диалогичность до микродиалогичности, то есть до внутренней диалогичности отдельного слова, адресующего одновременно к противоположным контекстам. Применяя подобный подход к тексту Бочарова, можно обратить внимание на то, что Сергей Георгиевич не хочет называть имя Берковского. Он пишет: «Лидию Гинзбург, Берковского» , — что нетактично. Но если он напишет «Лидию Гинзбург, Наума Берковского», то его текст приобретет определенную окраску: мол, евреи «осоветились» (и понятно, почему), а антисемиты — нет (и тоже понятно, почему). А Бочаров такой трактовки боится. Она ему совершенно не нужна по многим причинам, включая причины международного характера. Поэтому он жертвует тактом во имя разного рода целесообразностей и сознательно не упоминает имя Берковского.
Кому-то такое внимание к деталям покажется излишним. Но оно, во-первых, очень бахтинское, то есть основанное на рассмотрении слов через некий филолого-аналитический, семантический микроскоп… И, во-вторых, если подобные мелочи будут в дальнейшем интегрированы во что-то более крупное, то внимание к ним более чем обосновано. Ну так они и будут интегрированы.
А может быть, Бахтин прав? И прав идущий за ним, недоговаривающий Бочаров? Может быть, Гинзбург приняла советское потому, что она — Гинзбург, а Берковский потому, что он — Берковский? Бахтин же не принял советское, потому что он — Бахтин, и потому упрекать его в недопущении диалогизма в вопросе о советском и антисоветском неправильно, неразумно?
Но давайте дадим слово человеку, во-первых, ну уж никак не советскому. И, во-вторых, не попадающему под те подозрения, которые в неявной форме выдвигает С. Бочаров. Этот человек — из того же теста, что и Бахтин. Он встает на путь диалогизма, хотя и не исповедует его, в отличие от Бахтина, в качестве альфы и омеги подлинного человеческого бытия. И, встав на путь подлинного диалогизма в вопросе о советском и антисоветском, идет по этому пути до конца.
Я имею в виду Максимилиана Александровича Волошина. В связи с особой важностью анализируемой темы советско-антисоветского диалогизма, позволю себе процитировать его известнейшее стихотворение «Гражданская война» полностью:
Одни восстали из подполий,
Из ссылок, фабрик, рудников,
Отравленные темной волей
И горьким дымом городов.
Другие из рядов военных,
Дворянских разоренных гнезд,
Где проводили на погост
Отцов и братьев убиенных.
Одни (красный тезис) вроде бы абсолютно скверны. Они отравлены «темной волей», «горьким дымом» и так далее.
А другие (белый антитезис) — вполне себе ничего. Военные… Дворянские разоренные гнезда…
Да только вот в том-то и дело, что существует синтез. И Волошин показывает, что это такое, уже в следующих двух четверостишьях.
В одних доселе не потух
Хмель незапамятных пожаров,
И жив степной, разгульный дух
И Разиных, и Кудеяров.
В других — лишенных всех корней —
Тлетворный дух столицы Невской:
Толстой и Чехов, Достоевский —
Надрыв и смута наших дней.
Оказывается, что в красном тезисе есть правда — степной, разгульный дух, дух Разиных и Кудеяров («Там русский дух… там Русью пахнет!» ). Есть, есть она, эта правда, во враждебном, темном, горьком, красном начале.
Но есть и неправда в белом — любимом — начале. Там не только дворянские разоренные гнезда, погосты с убиенными отцами и братьями. Там еще и тлетворный дух столицы Невской, надрыв и смута… Там, там эта гниль, в любимом Волошиным белом начале. И не было бы этой гнили — не было бы и краха монархии, краха великой белой имперской Руси. Не могут красные отвечать за этот крах.
Волошин вводит ненавидимый красный тезис — и видит в нем правду. Вводит любимый белый антитезис — и видит в нем неправду. Вот что такое диалогизм, не так ли? Проследив, как Волошин осуществляет эту, необходимую для подлинного диалогизма работу сердца и ума, идем дальше.
Одни возносят на плакатах
Свой бред о буржуазном зле,
О светлых пролетариатах,
Мещанском рае на земле…
В других весь цвет, вся гниль империй,
Все золото, весь тлен идей,
Блеск всех великих фетишей
И всех научных суеверий.
Итак, у одних — представителей красного тезиса — бред о буржуазном зле (то есть неправда). Бред о том, что пролетариат светел (то есть, опять-таки, неправда). И, наконец, неправда красного тезиса связана с мещанством, которое трудно предугадать в годы Гражданской войны и даже после ее окончания. Но Волошин предугадывает то красное мещанство, которое погубит СССР. Он называет его — его, а не высокий хилиазм — «мещанским раем на земле». (Напомню читателю, что Эрих Фромм называл это же хрущевским «гуляш-коммунизмом», а Сергей Кургинян, перефразируя Шекспира, — гнойником довольства и покоя, который, прорвавшись внутрь, не дает понять, откуда пришла смерть СССР.) Вот как подробно и сочно описана вся неправда красного тезиса, к которой этот тезис Волошин не сводит. Описать всю неправду и не свести все к ней — вот основа подлинного диалогизма.
Описав всю неправду красного тезиса, Волошин описывает всю неправду белого антитезиса — гниль империй, тлен идей, фетиши, суеверия…
Описаны неправды… Угаданы правды… Тезис и антитезис еще больше подготовлены для синтеза. Двигаемся дальше.
Одни идут освобождать
Москву и вновь сковать Россию,
Другие, разнуздав стихию,
Хотят весь мир пересоздать.
Итак, белые хотят сковать Россию — вот еще одна неправда белого антитезиса. А красные, хотя и разнуздывают стихию — их неправда, — но хотят пересоздать весь мир. Что дальше?
А дальше — единая неправда. Она сформулирована в тех двух строчках, к рассмотрению которых мы переходим.
В тех и в других война вдохнула
Гнев, жадность, мрачный хмель разгула…
Как важно здесь автору подчеркнуть, что и у тех, и у других присутствуют не только противостоящие друг другу неправды. Нет, их разделительно объединяет (или объединительно разделяет) одна неправда — гнева, жадности, мрачного хмеля, разгула… Еще один шаг к непростому и некомплиментарному синтезу. Но для синтеза мало описания свойств (а точнее, расщепления) тезиса и антитезиса. Нужен еще и контекст. О нем — в следующих четверостишьях.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: