Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль) - Газета Своими Именами №27 от 02.07.2013

В череде историй, связанных с попытками отстранения президентов США от власти, особняком стоят два случая, доведенные до логического финала – дело «Уотергейт» (1972-1974 гг.) против Ричарда Никсона и, названный по аналогии с ним, «Моникагейт» (1998-1999 гг.) против Билла Клинтона.

Первое началось с банальной прослушки. Однажды ночью в штабе кандидата в президенты США от демократической партии, который располагался в вашингтонском отеле «Уотергейт», были задержаны несколько человек, занимающихся установкой прослушивающей аппаратуры. Прямых связей между этим происшествием и республиканской администрацией действующего президента Никсона засвечено не было. Но подконтрольные Никсону спецслужбы так активно мешали расследованию, а сам он так заливисто отрицал всякую связь с обвиняемыми, что «Уотергейтское дело» вызвало огромный общественный резонанс. Судебные слушания транслировали по телевидению, а специально созданная сенатская комиссия инспирировала расследования против членов команды Никсона. В результате ряд видных республиканцев, начиная с вице-президента, были вынуждены уйти в отставку, а некоторые даже оказались в тюрьме.

Наконец, были обнародованы записи разговоров Никсона со своими помощниками, в которых он прямо рассуждал о том, как помешать расследованию. Исход голосования в сенате был предрешен. 37-й президент США Ричард Милхауз Никсон не стал дожидаться драматической развязки и поспешил заявить о своей отставке.

«Моникагейт» также возник из ряда вроде бы малозначительных фактов. Уже после ухода из Белого дома некая бывшая стажерка рассказала своей подруге, что президент Клинтон занимался с ней оральным сексом в знаменитом Овальном кабинете Белого дома – святая святых американской политики! Подробности ушли в прессу, затем подключились политические соперники Клинтона и пошло-поехало…

Однако из четырех обвинений Клинтона, которые спустя какое-то время были вынесены на голосование в Палате представителей, ни одно не касалось напрямую собственно сексуальных приключений президента. Это были два эпизода лжи, препятствие правосудию и злоупотребление положением. Два обвинения были поддержаны конгрессменами и отправлены в сенат. В свою очередь, сенаторы 12 февраля 1999 года оба обвинения отвергли. Клинтон вздохнул спокойно и сосредоточился на подготовке к войне с Югославией.

Из историй с Никсоном и Клинтоном можно сделать следующие выводы, по всей видимости, характерные и для будущих импичментов.

Первый. Любая маленькая ложь (или умалчивание правды) из уст президента США легко может активировать кампанию, которая приведет его к отставке.

Второй. Чем более президент США будет отпираться и юлить, тем более велика вероятность, что расследование затянется и всплывут новые нелицеприятные факты о его президентстве.

Третий. Широко освещаемая политическая кухня выявила весьма пикантную особенность американской общественности. Её интересует не правда как таковая, а то, насколько уверенно держится всенародноизбранный под присягой.

Теперь вернемся к нашему Бараку. Инициация импичмента против него может произойти в любой момент. Уже несколько республиканцев заявили, что будут добиваться отставки президента в связи с расследованием прошлогоднего теракта в Ливии, в результате которого погиб посол США Кристофер Стивенс. По мнению конгрессмена от Юты Джейсона Чаффетса и сенатора от Оклахомы Джеймса Инхофа, администрация Обамы прекрасно знала, что волнения в Бенгази могут перерасти в погромы и нападения на американских официальных лиц. При этом никаких эффективных мер по защите посла Белый дом не предпринял.

« Администрация Обамы целенаправленно и умышленно ввела в заблуждение американский народ, и это неприемлемо » - уверен Чаффетс. То есть логично предположить, что расследование против Обамы будет строиться на том же фундаменте, что и обвинения в адрес его предшественников – ложь, препятствие расследованию, злоупотребление положением. « Барак Обама совершил именно те «большие преступления и проступки», которые отцы-основатели определили причинами для импичмента. Республиканцы, которые контролируют палату представителей, должны немедленно начать процесс отрешения Обамы от должности президента США », – настаивает Брюс Уолкер, обозреватель ежедневного аналитического журнала American Thinker.

ru.fbii.org

По окончании института в 1951 г. я был направлен на работу в Советское Информбюро. После окончания войны эта организация редко давала о себе знать внутри страны, оставаясь монопольным органом советской внешнеполитической пропаганды. Её деятельности придавалось особо важное значение, о чем говорит уже тот факт, что её высшим куратором был В.М. Молотов. Цель Совинформбюро он формулировал кратко: «Нести правду о Советском Союзе за рубеж».

В штате Совинформбюро было немало ветеранов — известных в прошлом журналистов и политиков, в том числе перешедших туда работать после роспуска Коминтерна, так что было у кого и чему учиться, с кого брать пример.

Работать в Совинформбюро мне предложил Павел Лаврович Павловцев, опытный кадровик, заслуженный ветеран Гражданской и Великой Отечественной войн. Он имел доступ к нашим личным делам в институте. Не знаю, чем я ему приглянулся, но он позвонил мне домой и предложил работать в Советском Информбюро еще до начала распределения.

Не буду касаться всех перипетий и формальностей. В начале сентября 1951 г. я появился в Совинформбюро, да не один — привёл с собой Колю Забелкина, нашего однокурсника, прекрасного товарища. Героя Советского Союза, оказавшегося почему-то нераспределённым.

Павел Лаврович встретил нас обоих весьма радушно. Коля без долгих разговоров был определён на венгерское направление и позже связал с Венгрией всю свою жизнь. А я стал редактором в Отделе Центральной Европы.

Работал я с большим увлечением.

Где-то в середине января 1952 г. меня пригласил к себе Павел Лаврович и напрямую спросил: «Работать в Корею представителем Совинформбюро поедешь?» Здесь, наверное, сыграло свою роль то, что в августе 1945 г. я в составе разведотряда особого назначения Тихоокеанского флота участвовал в освобождении Кореи от японских колонизаторов.

Это было очень почётное предложение, молодые работники выше заместителя представителя не ездили. Я сразу дал согласие.

«А жена?» — спросил он. Я сказал, что нужно спросить её, но думаю, что согласится. «Тогда езжай домой и сегодня же привези ответ. Это важно». Совет был короткий и ответ, естественно, положительный. Моя жена, Тамара Кирилловна, преподавала английский язык в МГИМО. Мы поженились примерно за год до этого, и она не допускала мысли, что я в такие тяжёлые условия работы поеду один. Обстановка в Корее тогда была исключительно сложной.