Станислав Белковский - Медвежье царство

Еще хуже обстоит дело в области литературы: российские писатели мирового уровня своим трудом не могут обеспечить себе такой же уровень жизни, какой есть у сотен миллионов людей на Западе.

Нелишне отметить, что даже в сталинские времена ученые и инженеры зарабатывали во много раз больше, чем рабочие, несмотря на все лицемерное возвеличивание «пролетариата».

Но даже если бы ученые, писатели, лучшие инженеры, врачи и т. д. реально вошли бы в те самые «зажиточные» 10 процентов, то и тогда согласие любого, попавшего в число «избранных», на продолжающуюся нищету десятков миллионов сограждан оставалось бы моральным преступлением. А активное отстаивание «справедливости» сложившегося положения дел есть уже преступление против человечества, которое, как известно, не имеет срока давности.

После того, как три четверти населения было обмануто и практически все обманутые, в конце концов, поняли, что их обманули, предложение «крутиться» и «приспосабливаться», к которому сводятся в их отношении воззрения Гонтмахера, нагло и глупо. Оно могло бы еще сработать, если бы ущерб, нанесенный уровню и качеству жизни большинства населения, армии и науке, не был столь велик. И опираясь на эти прочные общественные настроения, рано или поздно проявит себя политическая линия пересмотра итогов ельцинских реформ.

Здесь мы видим, какого «возврата в прошлое» боится Евгений Гонтмахер. Он действительно боится возврата к советской политической системе, хотя на самом деле это вряд ли возможно, потому что общество, как ни странно, по-прежнему хочет демократических выборов и обеспечения прав человека. Но при этом он почему-то полностью уверен в невозможности возврата к советской экономической системе, обеспечивавшей приемлемые уровень и качество жизни для всех и практически непрерывный экономический рост. Хочется спросить, каким образом советская экономическая система, прославленная либералами как суперне-эффективная, успешно добивалась того, чего не может достичь теперешняя, по их обещаниям, значительно более эффективная?

Мои читатели на АПН неоднократно призывали меня поделиться с публикой моими программно-идеологическими наработками. После долгих колебаний я все-таки уговорил себя заняться этой весьма, на мой взгляд, неблагодарной работой.

Мои колебания были вызваны классической борьбой мотивов. Во мне боролись и борются весьма скептическое отношение к заявленной теме со сдержанным оптимизмом. Или, если выражаться менее литературно, мотив «все бесполезно!» с мотивом «но надо же что-то делать!».

Весьма скептическое отношение связано с тем, что наша страна и наш народ не первый раз в своей истории находятся в абсолютно безвыходном положении. Как выразился устами своего киноперсонажа — президента России Владимир Меньшов в своем гениальном фильме-памфлете «Ширли-мырли»: «Нас может спасти только чудо».

В чем я вижу безвыходность нашей общей ситуации? В отсутствии каких бы то ни было сил, способных хотя бы в обозримом будущем стать политическим субъектом возрождения России. Сочетание тотального предательства элит с тотальной деморализацией народа создает ситуацию, выход из которой не просматривается в принципе.

Политическая, экономическая и информационнопсихологическая власть в стране узурпирована при пассивном попустительстве народа блоком брюхоголовых — коррумпированной бюрократии, компрадорской олигархии и организованной преступности.

Властвующая элита второй свежести окружена своим «средним классом», то есть, попросту говоря, холуями и блюдолизами — либерастами, журналистами, юристами, экономистами, охранниками, бандюками, манагерами, сисадминами, проститутками и домработницами.

Народ, в большей своей части осознавая глубочайшую несправедливость и несвободу сложившегося порядка вещей, но не видя никакого выхода, пробавляется разнообразными утешающими обманами и прочими опиумами для населения.

Одни «утешают» себя тем, что «все бесполезно!», объясняя себе бессмысленность социального протеста тем, что власти «все равно ничего никогда не отдадут». Другие уговаривают себя тем, что «на их месте мы, наверное, вели бы себя точно так же». Третьи робко пытаются надеяться, что «жизнь, наконец, кажется, налаживается». Четвертые радостно видят в возможности свести свой круг интересов к даче по выходным, к недорогой, но любимой иномарке, к приносящим заработок занятиям вместо работы и профессии — реализовавшуюся крестьянскую утопию. Безо всяких этих наук и образований. Пятые рассказывают себе сказку про то, что «они не зависят от этого поганого государства, а просто кормят свою семью». Шестые просто тихо спиваются от скуки и безысходности.

Общим во всех этих «самообманках» является отсутствие мужества. Отсутствие мужества видеть горькую правду и называть ее собственными именами. Сказать себе: «Мы живем под оккупацией, мы живем под людоедскими властями, мы не видим из этой ситуации никакого выхода, не видим никаких эффективных форм протеста» — оказывается для большинства нашего народа психологически и экзистенциально невыносимым. Совместить простые человеческие потребности как-то жить, кормить свою семью, читать книжки, думать о смысле жизни с представлением о жизни под оккупацией оказывается для большинства нашего народа психологически и экзистенциально невозможным. Лучше уж каждый день рассказывать себе сказочки, чем вот так!

Меньшинство осознающих правду оказывается пока «кухонными мечтателями», не готовыми, а то и не способными к какому бы то ни было политическому действию. Совсем уж ничтожное меньшинство готовых к действию раздроблено и изолировано друг от друга. К тому же головы этого избранного остатка чаще всего засорены какой-нибудь брутально-клоунской псевдоидеологией. Псевдонацистской, псевдосталинистской, псевдомонархистской, да хоть псевдотроцкистской — все равно! Главное, что nceedol Отсутствие реализма и здравого смысла делают, таким образом, даже самых лучших людей нашей страны политически бесплодными и непродуктивными, а их идеи непривлекательными и отталкивающими для абсолютного большинства нации.

В общем, перед нами уже, пожалуй, не только власть, но и вся жизнь «отвратительна, как руки брадобрея». Тошно, тесно и томно.

Подозреваю, что именно в таком психологическом и экзистенциальном состоянии находились китайцы в конце правления династии Мин, когда дали себя завоевать малочисленным и отсталым маньчжурам. На 300 лет, между прочим.