Станислав Белковский - Медвежье царство

Выборы — это борьба за власть.

Красочная битва за выдвижение кандидатов на пост американского президента от Демократической и Республиканской партий привлекает большее внимание российской аудитории, чем наши собственные выборы.

Что, впрочем, неудивительно, учитывая, что результаты их заранее известны даже малым детям.

Но вот за что Дмитрия Медведева не любят кандидаты в президенты США?

Хиллари Клинтон не сразу смогла произнести фамилию Медведева в ходе предвыборных дебатов с Бараком Обамой, а произнеся, подвергла Медведева резкой критике, назвав его вручную отобранным преемником (hand-picked successor), человеком, которого Путин поставил на должность, контролирует и который, следовательно, будет обладать весьма незначительной независимостью. Вообще, словосочетание «hand-picked successor» в отношении Медведева в последние дни стало на Западе, кажется, общепринятым. При упоминании Медведева обязательно всплывает и эта колкая фразочка, которая, повторяю, на русский переводится обычно как «ручной преемник».

Ранее в отношении Медведева ее употребил сенатор Маккейн. Выходит, у республиканцев и демократов не просто сложился негативный консенсус относительно России, похоже, консенсус есть и относительно фигуры Медведева — и этот консенсус, на первый взгляд, негативный.

Сделаем отступление.

Чем авторитарнее режим, тем большее значение играет психология лидера. Это понятно. Ведь в демократической стране, даже если вождь — неуравновешенный дурак и псих, на него найдется управа в лице парламента, Верховного суда, газет да и просто «независимого общественного мнения». В стране с авторитарным типом лидерства все сложнее. Правителя ограничивать некому. Поэтому элементарные психологические трюки, вроде лобовой лести или комплиментов новому платью супруги, могут играть важную государственную роль. Вспомним, например, эпоху Горбачева. Меченый генсек имел свойство таять от похвал в западной прессе. Да и жене его, надо думать, нравилось читать, как сильно (и в лучшую сторону) отличается она от «половин» прежних советских руководителей. Ведь те держались в тени своих мужей и не догадывались носить модные шмотки.

Так вот, лесть не довела СССР до добра. Историки до сих пор не могут понять, почему Горбачев отказался от роспуска НАТО (предлагаемого ему в обмен на объединение Германии). Возможно, были закулисные договоренности. Но, возможно, сыграла свою роль и безудержная лесть: Горбачев поверил в свою историческую миссию, в то, что ему суждено стать «лучшим немцем» даже не после Бисмарка, а после Лютера.

Конечно, «hand-picked successor» — это не лесть. Это удар по самолюбию нового президента России. В условиях, когда президенту принадлежит у нас почти неограниченная власть, постоянные намеки ведущих западных лидеров на то, что глава Российского государства тотально несамостоятелен, зависим, не могут не оказывать влияния — прежде всего на самого Медведева.

Если предположить, что психологи в штатском при американской администрации составили психологический портрет Дмитрия Медведева и нашли его слабые стороны, то все становится на свои места.

Конечно, можно предположить и случайность, дескать, американские кандидаты просто читают газеты и перехватывают друг у друга популярную формулировку. Но ведь в нападках на Россию они как с цепи сорвались. Почему бы не предположить, что эта кампания не то чтобы скоординирована, но хотя бы исходит из общих интересов американского правящего класса?

А если так, то получается, что американцы активно ссорят Медведева и Путина. Утверждения о слабости-подконтрольности способны задеть даже очень скромного человека. Даже Обама, который лично не «наезжал» на Медведева, утверждал, тем не менее, что, встречаясь с новым российским президентом, западные лидеры фактически будут вести переговоры с Путиным.

Западники как бы говорят Медведеву: «Ты че, не мужик? Тебе что, нравится, чтобы тебя считали слабым и подконтрольным и при встречах на высшем уровне принимали за Путина?»

А если нет — устанавливай личную власть, гони Путина.

Строго говоря, именно так они играют в ситуациях двоецарствия. Например, когда в Китае власть была поделена между Ху Цзиньтао и Цзянь Цзиминем, американские лидеры часто задавали вопросы типа «Кто принимает решения в Пекине?» или « Кому звонить, если начнется ядерная война?». В конце концов, это привело к тому, что Ху Цзиньтао принял решение сосредоточить власть в своих руках и отправить на преждевременную пенсию предшественника.

Так что заявления американских кандидатов в президенты не такие уж и невинные. Они дают старт обсуждению, кто же правит в Кремле — будто бы слабый и «ручной» Медведев или же сильный Путин? И к кому обращаться по ключевым вопросам международных отношений?

Скорее всего, попытка испытать соправителей на прочность будет предпринята. Сама логика российской политической системы требует, чтобы властитель был один.

Что оставил Путин, уходя? Вопрос в том, чтобы провести ревизию путинского наследства. Понять, что осталось в наследство его преемнику (простите за неприличное слово).

Сегодня уже очевидно, что те тренды, которые были заложены в последние четыре года путинского правления, в ходе его второго срока, исчерпаны.

Главный соблазн, который стоит перед страной и властью сегодня, — это воспроизвести 70-е. Застой, «и Брежнев такой молодой», конфронтация с Западом одновременно с «конвергенцией» и «разрядкой».

Уже сегодня режим столь старательно калькирует времена «дорогого Леонида Ильича», что даже у человека моего поколения, видевшего Брежнева лишь на трибуне 26-го съезда КПСС, возникает дежавю. Еще большее дежавю возникает при взгляде на результаты американских праймериз. Восходит звезда сенатора Маккейна, ястреба в вопросах отношений с Россией, который рассматривается как фаворит предварительных выборов в Республиканской партии. Старый сенатор — точь-в-точь вылитый Рейган. Хитрая дворничиха История грозит после трагедии краха Советского Союза сыграть нам даже не фарс, а водевиль краха его карманной, игрушечной копии — современной России. В которой все мало и незначительно, начиная от широко объявленных великодержавных устремлений Кремля и заканчивая деятелями правящей верхушки.

Впрочем, нам от этого не легче. Ведь хоть разыгрываемый неосоветский спектакль идет на, так сказать, малой сцене, трагедия страны может за ним последовать настоящая. Ведь НАТО, бесшумно подползающее к нашим границам, что твой индеец Джо, не шутит. А значит, если Украина и Грузия в ближайшее время вступят в Альянс (а пока не видно, чтобы Москва могла противостоять этому), следующим ходом встанет вопрос о территориальной целостности России. Аналогии — грубое дело. Но все же, при всей грубости сравнения, Украина — это наша Хорватия. Белоруссия — наша Черногория. Россия — Сербия, а Кавказ имеет все шансы стать Косовом.