Владимир Большаков - Антивыборы 2012. Технология дестабилизации России

«…Всем, кто любит Россию, а не плод собственной фантазии, пора прекратить поиск «современной русской идеологии», искусственное конструирование идеологических и мировоззренческих систем для русского народа. Русская идея существует в неизменной своей нравственной высоте и притягательности уже многие столетия. Она по милости Божьей пережила века смуты и войны, революции и перестройки и не нуждается ни в замене, ни в поправках, ибо имеет в своем основании абсолютную справедливость». Несмотря на то, что стерлиговский Собор оказался неудачным политическим проектом, его подход к «русской идее» остается весьма популярным в среде русских государственников.

Многие из них и по сей день строят планы превращения СНГ в некое подобие СССР, мечтают о возврате хотя бы в сферу влияния России бывших «братьев» по СЭВ и Варшавского договору. Увы, это ничем не подкрепленные иллюзии. Утратив прежний имперский статус в результате развала СССР, Россия утратила и статус сверхдержавы. Возможно, на какой-то период это даже пойдет на пользу русскому народу, пока он не восстановит свои силы в своем национальном государстве и пока не превратит его в подлинно великую, современную державу, не преследуя при этом имперских амбиций. В современных условиях, с учетом всех нынешних слабостей России — это единственно разумный путь. Пока Россия слаба настолько, что ее ВВП равен голландскому, а ее вооруженные силы не имеют в достаточном количестве ни оружия, ни боевой техники, ни боеприпасов, пока ее экономика остается сырьевой и отсталой, всерьез говорить даже о воссоединении братских славянских народов — русского, украинского и белорусского — не приходится. Призывы же к «восстановлению империи» в масштабах СССР, сейчас неразумны и несвоевременны. В ближайшие годы любые действия на этом направлении приведут лишь к полному истощению русской нации, если не к ее исчезновению с лица земли.

Характерно, что в Русской православной церкви идея «возрождения империи», с которой носятся такие неистовые патриоты, как писатель Проханов, не находит сейчас поддержки. Именно потому, что русской нации, прежде всего надо выжить и сохраниться. Обязанность государства ее сберечь от упадка и вымирания. Вот поэтому, полагаю, Патриарх Кирилл, выступая в январе 2010 г. в Российской академии госслужбы при президенте России (РАГС), имперскую риторику не одобрил и дал такое определение национальной идеи. По словам Предстоятеля это — «самопонимание, самоидентификация народа в системе базисных ценностей». Он перечислил эти ценности, «впитанные с молоком матери»: «Любовь к Отечеству, благоговейное отношение к природе и окружающему миру, почитание родителей, святость семейных отношений». Первосвятитель отметил, что политики не должны посягать на эти ценности: «Тогда выборы перестанут сопровождаться ожиданием коллапса или какого-то радикального разрушения того, что есть в стране». «Национальную идею нельзя написать, спустить сверху и принять на партийном съезде», — заявил Патриарх. Он напомнил, как в начале 90-х годов на одной из госдач собралась группа интеллектуалов, чтобы разработать российскую национальную идею, но из этого, к счастью, по его мнению, ничего не вышло.

Формулировки Предстоятеля близки к той трактовке «русской идеи», которую предложил философ Дмитрий Ильин: «Это Бесконечное трехмерное пространство живого космоса, которое включает в себя три ипостаси бытия: Бог (душа и небо), ближние (душа и Земля), Родина /душа и мир/. И уточняет: «В социальном бытовании «русская идея» всегда воплощала авторитарную власть, основанную на православии». (См. Д. Ильин. «Русская идея» на полигоне «демократии». «Наш современник» № 3, 1991 г., стр. 17.) К этой статье Д. Ильина, чьи идеи взяли на вооружение лидеры «Русского национального собора» и другие национал-патриоты, мы еще вернемся. Сейчас отметим одно обстоятельство: «Наш современник» счел необходимым опубликовать ее незадолго до путча августа 1991 года, когда Советский Союз доживал последние дни, и русская государственность снова была поставлена на грань исчезновения. Дискредитация коммунизма привела к неизбежному в таких случаях кризису веры, а затем и к ее вакууму. Симптоматично, что именно «русская идея» стала в тех условиях первой заметной попыткой заполнить этот вакуум в общенациональных масштабах. За «русскую идею» ухватываются одновременно и коммунисты, и монархисты-антикоммунисты, и директора крупных предприятий («красные бароны» Вольского), и ученые-государственники, и меценатствующие патриоты из новоявленных нуворишей-миллионеров, и вчерашние эн-тэ-эсовцы, и жириновцы, и уличные ура-патриоты из люмпенов, и интеллектуалы-славянофилы, и чернорубашечники из васильевской «Памяти». Этот союз стал возможен только на базе русскости и быстро возрождавшегося православия. И охарактеризовать эту разношерстную коалицию термином красно-коричневые можно только формально, потому, что разношерстная она лишь политически. Если же отбросить политические характеристики и преференции, сместить страты (т. е. социальные слои), то обнаружится, что коалиция эта этнически однородна, ибо все ее участники — славяне, в основном русские, все — носители «русской идеи», а значит и защитники русской государственности в ее имперском, великодержавном и ни в коем случае — в усеченном варианте. Даже антикоммунисты пытались до конца спасти Советский Союз, в то время как лидеры КПСС во главе с Горбачевым — эти новые «западники» — его разваливали. По-своему повторялась ситуация Февраля 1917 года. И, увы, Империю спасти не удалось. Теперь надо спасать хотя бы то, что от нее осталось.

Спор, хороша либо плоха «русская идея», как ни крути, оборачивается разговором о том, хорошие или плохие люди русские, хороша или плоха Россия. Объективности в этих спорах достичь очень трудно, ибо в них, как правило, слишком много эмоций и мало аргументации. Сторонники «русской идеи» уязвимы чаще всего в том, что касается конкретики и истории. Противники — уязвимы в своем рационализме, ибо с одной этой меркой русский народ понять действительно трудно. И главное — в том, что нельзя выступать против «русской идеи» и не выступать при этом против русских, как нации, и России как нашей общей Родины. Плюс — против православной религии. Тут все взаимосвязано. Отметим также, что к побочным характеристикам «русской идеи» относится и ее, как говорят «невыраженность», т. е. расплывчатость, якобы характерная для русского национального мышления в целом, будто бы чуждого цельным и завершенным формам и логическим категориям. На мой взгляд, спорно. Но вот в спорах о «русской идее» действительно пока больше расплывчатости, чем конкретной привязки к современности.