Глеб Павловский - Система РФ в войне 2014 года. De Principatu Debili

Равноудаленным от страны и мира Э литам доступно все, что мир предоставляет за деньги. Но все, что ни попадает в Систему РФ, становится простой функцией без самостоятельности. Институт здесь лишен значения института, ценность – смысла ценности, Сноуден – ценности идеалиста-правозащитника. Все только средства кого-нибудь.

Отсюда маневренность Системы, умеющей обратить норму против ее носителя. В скором времени, впрочем, нам еще может пригодиться эта неслыханная раскованность.

Дополнение шестое к главе

О новых государствах, приобретаемых собственным оружием или доблестью

Великим подвигом слабого мужа стало умение завладеть и повелевать пространством, закрепив случайный успех. Власть, некогда удачно взятая, в дальнейшем разыгрывают как повторный захват. Гений Команды гонит ее к внутренним ограничителям, экспортируя нарастающие трудности вовне.

глосса а:В мейнстриме «строительства российской рыночной демократии» считалось, что Запад заплатит за все – за буржуазность, за рынок, за либерализм. (Блеф Януковича с ЕС в 2013 году повторил наш тогдашний расчет в запоздало-гротескной форме.) Проблема заострялась: внутри страны мы победители, но сидим без денег и их негде взять. Надо было найти прочную стратегическую связку Победа– Финансы-Власть.

До конца 90-х в РФ нет понимания и интереса к внешнему миру. Узок был круг людей, с миром связанных: те, кто торгует, кто выбивает и продлевает кредиты Мирового банка… Как вдруг в 1999-м участь Югославии (встык антикремлевскому делу Bank of New York) показали, что внешний мир есть и он крайне опасен. Отлагающийся Кавказ, сам по себе неопасный, открыл грозные мировые дебаты о внешнем контроле над Россией.

Срочной задачей стало превратить РФ в контролера самой себя. Суверен контроля должен быть равномасштабен мировому сообществу и им признан. Но откуда взять суверенную силу в слабом, неработающем государстве? Народ на роль суверена не подходил. Утопия самоконтроля слабых подвела к суверенной демократии Кремля как мирового контролера России. Ведь избирательно-политическая машина, собранная внутри страны, хороша была не только против врагов Ельцина. Машина доминирования над конкурентами, суверенная демократия — машина сдерживания с входом в мировую повестку.

Когда догадка верна, тут и карта ложится в руки – конъюнктура подтвердила интуицию. Нефть и газ растут в цене, Запад реструктурирует долги в обмен на их опережающую выплату (яркий сигнал респектабельности). Вопрос о внешнем контроле над Россией отныне был снят, поскольку появилась Команда – суверенная сила глобальных масштабов. Сдерживание ею опасной России стало мировой константой – фактором предсказуемости и останется им, пока власть Команды безальтернативна.

Государственный суверенитет – это сверхдоходный респектабельный бизнес, пока не подвергся атаке внутренних рейдеров, требующих доли либо переуступки.

Эффективная гегемония не должна ограничиться единожды выигранными выборами – Команда не смеет уходить! Как бессознательное правящих Э лит, их резервное я, возникает слабый субъект форсированного радикализма.

Сегодня резервное «я» стало единственным и последним.

Команда, которая возвращает «место России в мире», на деле подыскивает ей новую и не обычную должность – обслуживание мировых рисков как вид правления. Страна не столько берется под государственный контроль (к этому слабая государственность непригодна), сколько вводится в мировую игру изначально обездвиженной.

Вторую глобализацию стимулируют порождаемые ей пузыри на мировых рынках: Система РФ – стойкий финансово-политический пузырь, или сверхпузырь.

глосса б:Система РФ нуждается, чтобы ее орудия отвечали мировым стандартам, она их не ищет в архаике. Архаизмы лишь ингибитор для тугодумных масс. Слабой власти требуется сильный козырь, и он не может не быть мировым.

Тут и развилка стратегий. Можно начать внедрять в архаику чужие экономические уклады, собирая из них имперскую силу. Так граф Витте на западные кредиты перестраивал Империю в машину борьбы на Западе – евразийский kludge, стянутый Транссибом. Таким же было кремлевское мышление поначалу, но не здесь теперь его главная ставка: старый путь известен и ввиду мировой конкуренции не даст скорых успехов.

В поисках инструмента предстоит выйти вовне и ходом с пространства РФ – единственного места, где универсум слабости монополен, – вступить в Большую игру. Попытки делались Кремлем не раз в 2001-м, 2007–2008-м, 2013-м годах. Сценой новой попытки станет Четырнадцатый год .

Как это может выглядеть реально, трудно представить. Запоздалая постсоветская ирредента? Ее так много обсуждали впустую, что она превратилась в фальш-мишень. Зато Украина вдруг оживила сюжет, а в Средней Азии готовятся к сезону государственных похорон.

Впрочем, выход может найтись вне постсоветской зоны. Где ему быть, зависит от ураганных фронтов, карт которых не предскажу. Но ведь не бывало прежде и столь азартных игроков, как Система РФ.

Наша слабость обманчива. «Россия не сверхдержава», о да (это сам Путин сказал). С точки зрения классической стратегии слабость делает неопасным. Но нас наша слабость толкает к скачку наружу.

Я говорю не о человеке, не замысле, но о неминуемости импровизации. Стратегия суверенной слабости спешит отмобилизоваться перед мировой игрой, ведь только Большая игра истинно волнует Систему. Мобилизации Четырнадцатого года – вот известнейшая разновидность самосбывающегося прогноза.

Дополнение седьмое к главе

О новых государствах, приобретаемых чужим оружием или милостью судьбы

Система РФ – это ансамбль слабых групп, способный внезапно усиливаться. Так в мире настал Putin’s moment – конфигуратор глобального будущего. Свой мировой триумф человек разделяет со всеми его человеческими слабостями. Бороться с конфигуратором бесполезно, но самое хрупкое в нем – его номинатор. Состояние мира делает Путина хозяином игры, предвещая высший взлет и финал.

глосса а:Я говорю о Putin’s momen t по аналогии с известнейшим Sputnik moment — часом триумфа СССР от запуска первого спутника Земли до полета Гагарина. Когда страна или человек фокусируют нечто великое и ошеломленные современники определяются в этом невольном русле, перед нами – глобальный конфигуратор. Никому не дано его обойти, и, чтобы переиграть его, приходится ему следовать. Президент Кеннеди, видя, как почва рушится, объявил, что Америка будет на Луне первой! Отчаянный, вроде бессмысленный жест сработал – с конфигуратором не поспоришь.