Сергей Комков - Тень Большого брата над Москвой (сборник)

— Как фамилия?!

— Пока неизвестно. Он в молчанку играет.

— А дагестанец где?

— Его в больницу доставили… У него башка пробита…

— Так почему задержанный в наручниках? Он что, оказывал сопротивление?

— Да нет, товарищ майор… Он в молчанку играет, а мне надо с него показания снять…

— Так и снимайте! Только сначала наручники снимите! Не хватало мне еще потом по судам ходить! А у вас, лейтенант, я уже вижу, метода такая. На прошлой неделе вы двоих бомжей целые сутки в наручниках продержали. Мне врачи со скорой доложили. У одного из них, оказывается, сердечный приступ был, а вы его мордой об скамейку долбили!

— Так, кто ж его знает, приступ у него или так прикидывается?

— Тебя бы самого, лейтенант, в наручники и мордой об скамейку — посмотрел бы я на твою физиономию. А ну-ка, снимай с парня наручники!

— Щас, щас… — сразу засуетился лейтенант, пытаясь нащупать в кармане кителя ключ от наручников.

— Так как же тебя, все-таки зовут? — обратился майор к задержанному как только наручники опять заняли свое место в верхнем ящике стола лейтенанта, а сам лейтенант вместе со старшиной Трофимычем по знаку старшего начальника покинули кабинет.

— Александром… Александром Борисовичем Акуловым… Честно говоря, я не знаю, как у меня все это получилось… Я не хотел…

— Послушай, — вдруг прервал его майор, — ты случаем не имеешь никакого отношения к подполковнику Акулову… Борису Леонидовичу?

— Да… Полковник Акулов Борис Леонидович — мой отец. Но он здесь совершенно ни при чем. Он даже не знает, что я подавал документы на журфак в МГУ… — угрюмо пробурчал себе под нос Санька.

— Да я не про то! — опять прервал его майор. — Твой батя, случайно, в 99-м не участвовал в чеченской кампании?

— Участвовал… Но я это плохо помню. Я тогда еще только-только в школу ходить начал. Он постоянно уезжал в командировки на Кавказ. Тогда, кажется, действительно в Чечне был…

Неожиданно для Саньки майор вдруг вскочил с места и начал бегать взад-вперед по кабинету. Затем остановился напротив него и начал трясти за плечи.

— Послушай, Александр Борисович! Твой батя ведь — мировой мужик! Он же нас, молокососов, тогда, в девяносто девятом в полном смысле слова с того света вытащил! Я только-только старлея получил! И нас в командировку в Чечню отправили в составе сводной бригады! А духи нас под Старопромысловской подкараулили и шарахнули из всех калибров. Если бы не твой батяня, нам бы всем хана наступила! — майор достал из кармана пачку сигарет, вытащил пару. Одну протянул Саньке. — Кури, если балуешься! Ты мне расскажи лучше, где твой батя сейчас-то? Ведь я за его здоровье столько раз стопку поднимал. Только молился, чтобы его не убили! Так ты говоришь, жив он?!.

Майор выглянул в коридор и громко крикнул:

— Эй! Кто там есть? Ну-ка, валите все сюда!

На его крик в кабинет моментально вбежали лейтенант, старшина Трофимыч, два сержанта с автоматами и совершенно небритый капитан с, как показалось Саньке, ошалевшими навыкате глазами.

Не обращая внимания на остальных, майор сразу обратился к капитану:

— Ты знаешь, Петруха, кто этот пацан?!.

— Ну да, конечно… Я его час назад оформлял по хулиганке…

— Дурак ты, Петро! Это же сын подполковника… извиняюсь, полковника Акулова!.. Ну, того самого, который нас с тобой, почитай, с того света в девяносто девятом в Чечне вывел! Ты понял?!

— Понял, конечно. Не идиот же какой-нибудь, — капитан уставился в упор на Саньку и начал что-то бормотать себе под нос.

— Да не тарахти ты! — прервал его майор. — Отправь лучше ребят за шкаликом! По такому поводу можно оскоромиться! А вы чего, паразиты, рты пораззявили?! — обратился он к остальным. — Марш по местам — службу нести! Этого пацана если кто-нибудь еще пальцем тронет — башку оторву!

После того, как они остались в кабинете втроем, майор услужливо придвинул Саньке стул, а сам вытянулся во фронт.

— Позвольте представиться: майор Никандров! Николай Тимофеевич! Бывший командир взвода разведки! Можешь просто без звания называть меня Тимофеичем. А это — Петруха! То есть, Петр Данилович! Тоже можешь называть его просто Данилычем. Щас ребята нам что-нибудь организуют. По чуть-чуть. Сам понимаешь, на службе много принимать нельзя. А по чуть-чуть можно, — он опять повернулся в сторону капитана. — Ты представляешь, Петруха, Борис Леонидович, оказывается, жив! А нам тогда сказали, что вся его группа накрылась! Их ведь тогда на прорыв бросили. И, по-моему, в живых осталось всего несколько человек.

— Да. Кажется, отец мне что-то такое рассказывал… Но он почему-то до сих пор себя считает виноватым за то, что тогда много солдат погибло…

— Дурак ты, Сашка! Разве вам сейчас понять, что мы тогда все пережили?! Тогда вообще никто ничего не мог понять, что происходит! Нас всех как щенков подставили и бросили… Ты помнишь, Петруха, как мы выкарабкивались по тому дурацкому ущелью? Ну, где тебя еще зацепило шальным снарядом?.. Это у него после нашего прорыва с глазами-то стало неладно, — он кивнул в сторону капитана, который в смущении отвернулся к стене. Но даже сейчас было заметно, как нервно задергались верхние веки его глаз. — Петруха уже давно бы ушел со службы, да вот только тогда жить будет совсем не на что. Поэтому и сидит теперь, как пенек, целыми сутками в дежурке. Ты, Сашка, на него внимания не обращай. Расскажи лучше, где теперь батяня? Чем занимается? Он продолжает служить? Или уже уволился?

— Нет. Отец уволился со службы почти пол года назад. Теперь работает в каком-то ЧОПе. Только у него там что-то, по-моему не ладится.

— Сволочи! — выдохнул майор. — Вот так и мы с тобой, Петруха! Служим-служим, а потом раз — и пинка под зад! Кому мы здесь, на фиг, со своим геройством нужны?

Майор, видимо, хотел сказать еще что-то. Но в это самое время дверь кабинета отворилась, и один из недавно являвшихся сержантов аккуратно занес наполненный пакет и бережно пристроил его на тумбочке, рядом с телефонами.

— Ты, Костик, иди, — махнул ему рукой майор, — мы теперь сами управимся.

Когда дверь за сержантом закрылась, он начал извлекать из пакета свертки с колбасой, сыром и какими-то копченостями. А в самом конце торжественно достал бутылку бурой перцовки. Но ставить ее на стол не стал. Быстро извлек из тумбочки и наполнил коричневатой прозрачной жидкостью стаканы, а саму бутылку пристроил на их место в тумбочку.

Пока он разливал водку, капитан неуклюже поломал хлеб и разложил на бумаге нарезку.

— Ну, что? Давайте по махонькой за нашего спасителя — Бориса Леонидовича Акулова! Сто лет ему жизни! И за тебя, Сашок!

Увидев, что Санька продолжает стоять в нерешительности, майор буквально подтолкнул его к столу: