Анатолий Чудинов - Метафора в политической коммуникации

Схожие результаты получают исследователи из США, где традиционно остро стоит проблема иммиграции из Латинской Америки. Например, в монографии О. Санта Аны [Santa Ana 2002] рассматривается метафорическое представление иммиграции из Латинской Америки по материалам калифорнийской газеты The Los Angeles Times. Как показывает автор, все выявленные метафорические образы привносят в осмысление «чужаков» негативные смыслы: пожар, наводнение, военное вторжение, болезнь, животные и др. Подобное мировидение и связанные с ним оценочные инференции регулярно воспроизводятся не только в американских СМИ, но и в законодательных актах США, регулирующих образование на испанском и английском языках, трудоустройство и другие аспекты жизни латиноамериканских иммигрантов [Johnson 2005, Hardy 2003].

Помимо внутриполитических проблем (гендерное, этническое, социальное неравенство), объектом критического исследования становятся международные отношения. На фоне европейских интеграционных процессов современные лингвисты критического направления уделяют много внимания исследованию «неравенства между государствами», которые являются членами Евросоюза и других европейских организаций и декларативно обладают равными правами [Kelly-Holmes, O 'Regan 2004]. Комплексное сопоставительное исследование европейского политического дискурса на материале 15 консервативных и либеральных газет восьми европейских стран провели Р. Водак и ее коллеги. Исследователи анализировали представление Брюссельской межправительственной конференции 2003 г., которая была посвящена проекту европейской конституции. По общему мнению, конференция закончилась неудачно, но в каждой стране было свое видение того, какие политики и какие государства несут ответственность за эту неудачу [Oberhuber et al. 2005].

В отличие от критического дискурс-анализа при дескриптивном подходе превалирует стремление описать и объяснить феномены, избегая при этом собственной (особенно связанной с политическими убеждениями субъекта исследования) идеологической оценки, что, конечно, связано не с отсутствием гражданской позиции, а с представлениями о критериях научной объективности исследования.

В российской лингвистике доминирует дескриптивный подход к описанию политических метафор [Баранов, Караулов 1991, 1994; Каслова 2003; Керимов 2005; Ряпосова 2002; Санцевич 2004; Скребцова 2002; Стрельников 2005; Феденева 1998; Федосеев 2003; Шехтман 2006; Шибанова 1999; Шмелева 2001; Чудакова 2005; Чудинов 2001, 2003; и др.], хотя подобный подход представлен и во множестве зарубежных публикаций [Anderson 2002a, 2002b; Bachem, Battke 1991; Benoit 2001; Bergen 2004; Carpenter 1990; Cienki 2001; Drulak 2004; Frankowska 1994; Heintze 2001; Miller 2003; Musolff 2000, 2004; Muller 2005; Ryazanova-Clarke 2004; Zinken 2002; и др.].

Вместе с тем для некоторых современных российских исследований характерно стремление автора дать оценку выявленным метафорам с точки зрения их соответствия нормам русского языка и традициям отечественной политической коммуникации. Так, в монографии А.Д. Васильева «Слово в российском телеэфире: Очерки новейшего словоупотребления» [2003] приводится множество примеров метафор, свидетельствующих, по мнению автора, о дурном вкусе коммуникантов и чрезмерном влиянии английского языка на современную русскую речь. Подобный материал широко представлен и в книге В.Н. Шапошникова «Русская речь 1990-х. Современная Россия в языковом отображении» [1998]. Следует согласиться с тем, что многие метафорические образы, используемые в современной политической коммуникации, не соответствуют стилистическим и иным нормам русской речи, традициям отечественной политической коммуникации, элементарным правилам приличия и даже существующему законодательству, которое охраняет честь и достоинство граждан.

В отдельных публикациях поднимается вопрос и об эффективности использования метафор в политической коммуникации. Так, в диссертации А.М. Стрельникова [2006] представлена попытка выяснить, в какой мере удачное или неудачное использование метафор может сказаться на итогах голосования на выборах президента в США и России. Следует, однако, отметить, что до настоящего времени не существует сколько-нибудь надежной методики определения эффективности использования политических метафор.

3. Методы отбора материала для исследования.На этом уровне разграничиваются квалитативный и квантитативный анализы. В первом случае исследователь выявляет общие закономерности использования метафор без их точного количественного описания. Квантитативный анализ характеризуется большим объемом выборки и интерпретацией статистических закономерностей.

Классическим исследованием, выполненным в рамках контент-анализа, стала работа Х. де Ландтсхеер [1992], в которой на примере анализа голландского политического дискурса было доказано, что в периоды политических и экономических кризисов значительно возрастает количество политических метафор. К заметным исследованиям последних лет, выполненным в рамках контент-анализа, относится публикация О. Байшы и К. Халлахана [Baysha, Hallahan 2004]. Исследователи рассмотрели корпус, состоящий из 829 текстов, посвященных украинским политическим событиям 2000–2001 гг. Указывая на значительные идеологические разногласия в украинских СМИ, авторы выделяют два общих способа воздействия на массовое сознание: открытая пропаганда и скрытая манипуляция. Доминирующее место в реализации обоих способов в политическом дискурсе отводится метафоре.

В диссертации Д. Софера [Sofer 2003] рассмотрен объемный корпус писем колумбийских граждан своим президентам за15 лет. Исследователь выяснил, что авторы писем для обозначения президента и политических лидеров Колумбии особенно активно использовали метафоры со сферами-источниками «родство», «война», «религия», «криминальный мир».

Наиболее полные и точные данные о соотношении разных видов политических метафор получаются при использовании корпусной методики. В данном случае корпус метафор понимается как определенным образом отобранная группа метафор, извлеченная по определенным правилам из разнообразных источников и сведенная воедино для того, чтобы лингвисты могли их изучать, выявляя объективно существующие закономерности (в том числе количественные). В современной лингвистике предназначенный для исследования корпус, как правило, готовится и анализируется с использованием информационных технологий [Баранов 2003; Национальный корпус русского языка 2005]. Как отмечает В.А. Плунгян, «в своей исследовательской работе лингвисты зависят прежде всего от количества и качества собранного материала. У многих еще свежи в памяти те времена, когда примеры выписывались из текста и заносились на карточки. Сейчас карточки ушли в прошлое» [Плунгян 2005: 7]. Справедливости ради надо отметить, что времена, «когда примеры выписывались на карточки», не просто все еще «свежи в памяти», но даже не до конца, и уж во всяком случае, не у всех «ушли в прошлое». Ведущим признаком корпусного подхода считается не сам по себе факт использования компьютерной техники, а изучение относительно объемного корпуса метафор на основе сплошной (без каких-либо пропусков) выборки из текстов. Такая выборка дает основания для точной статистики.