Газета Слова и дела - Газета Слова и дела №8-9 от 19.08.2014

Хотя в период существования социалистической Польши советско-польское противостояние по указанному вопросу в целом было прекращено, отдельные попытки реанимировать проблему с обеих сторон возникали. Так, Хрущев в процессе пресловутой борьбы с «культом личности» предлагал тогдашнему лидеру Польши Гомулке возложить ответственность за гибель польских военнопленных в Катыни на Сталина, но получил категорический отказ. В 1990 г. немецкую версию трагедии с подачи тогдашнего Президента Польской Народной Республики В. Ярузельского официально принял Президент СССР М.С. Горбачев, а впоследствии этой же линии придерживались все руководители буржуазных режимов Польши и Российской Федерации. При этом представители отечественной правящей элиты преследовали свои эгоистические цели: самоутверждение на руинах Советского Союза и на прахе Сталина, законодательное запрещение или разложение коммунистического движения в стране, предотвращение польского вето на вступление РФ в западные экономические структуры, в частности - в ВТО и пр., а польская сторона - оправдание свержения в стране социалистического строя, своего разворота от России к Западу, а также возможность списать многомиллиардный долг Польши Советскому Союзу за счет легитимации компенсаций родственникам погибших в Катыни польских военнопленных и т.д. Любые временные успехи в достижении подобных целей несовместимы с тем долговременным историческим ущербом, который наносится авторитету обеих стран, взаимоотношениям их народов и последствия которых придется «расхлебывать» будущим поколениям.

Но вернемся ко времени Катынской провокации. 13 апреля 1943 года «Радио Берлина» передало сообщение германских оккупационных властей из Смоленска об обнаружении массовых захоронений 11 тысяч (в процессе германо-польской пропагандистской кампании эта цифра постепенно возрастала и достигла 22 тысяч) польских офицеров, якобы ставших «жертвами ГПУ» в 1940 году. 15 апреля Совинформбюро выступило с заявлением «Гнусное измышление немецко-фашистских палачей», в котором говорилось, что бывшие польские военнопленные в 1941 г. находились на работах близ Смоленска, а после отхода советских войск попали вместе со многими жителями Смоленской области в руки немцев и были убиты. Однако на следующий день было опубликовано коммюнике министра национальной обороны польского эмигрантского правительства М. Кукеля, который принял «на веру» нацистскую версию произошедшего и потребовал проведения расследования на месте Международным Красным Крестом (МКК). Обращение в МКК 17 апреля было рассмотрено и утверждено на заседании Правительства Польши в изгнании. Резкая реакция Москвы на предательскую акцию лондонских поляков по отношению к члену антигитлеровской коалиции не заставила себя долго ждать. Уже 19 апреля газета «Правда» опубликовала передовицу под заголовком: «Польские сотрудники Гитлера», которая разоблачала участие польского эмигрантского правительства в антисоветской провокации гитлеровцев. 21 апреля 1943 г. глава Советского правительства И.В. Сталин проинформировав У. Черчилля о поведении польского эмигрантского правительства, писал: «... правительство г. Сикорского в угоду тирании Гитлера наносит вероломный удар Советскому Союзу. Все эти обстоятельства вынуждают Советское Правительство признать, что нынешнее правительство Польши, скатившись на путь сговора с гитлеровским правительством, прекратило на деле союзные отношения с СССР. На основании всего этого Советское Правительство пришло к выводу о необходимости прервать отношения с этим правительством ».

Аналогичную по содержанию телеграмму советский лидер направил и президенту США Ф. Рузвельту.

« Мы, конечно, будем энергично противиться , - писал Черчилль Сталину 24 апреля, - какому-либо расследованию Международным Красным Крестом или каким- либо другим органом, на любой территории, находящейся под властью немцев. Подобное расследование было бы обманом, а его выводы были бы получены путем запугивания. Г-н Иден сегодня встречается с Сикорским и будет с возможно большей настойчивостью просить его от всякой моральной (если бы только моральная - там еще и политическая. - Г.Е.) поддержки какого-либо расследования под покровительством нацистов. Мы также никогда не одобрили бы каких-либо переговоров с немцами или каких-либо контактов с ними ».

Примерно в таком же духе в своем ответе Сталину высказался и Рузвельт. При этом оба лидера союзных держав пытались поведение Сикорского свести к ошибке и выразили сомнение в его сотрудничестве в указанном вопросе с немцами (Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941-1945. М., 1957., т. 1, сс. 119-121, т. 2, сс. 59-61).

Но реакция союзников на действия поляков и сигналы Сталина была запоздалой и довольно вялой. А механизм немецко-польской антисоветской кампании стремительно набирал обороты. При этом эмигрантские политиканы вошли во вкус и, как обычно, «бежали» впереди паровоза», в данном случае - немецкого. Их поведение выходило за всякие рамки дипломатических, а тем более, союзнических отношений.

25 апреля народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов передал послу польского эмигрантского правительства в Москве Ромеру ноту Советского правительства о решении прервать отношения с польским правительством. В ноте, в частности, указывалось, что в процессе участия польской (эмигрантской) стороны во враждебной Советскому Союзу акции нацистов к так называемому расследованию «Катынского дела» за спиной Советского Правительства были привлечены профашистские элементы из оккупированной Польши и зависимые от немцев члены организации Международного Красного Креста. При этом польское эмигрантское правительство даже не сочло нужным обратиться к советской стороне с какими-либо вопросами или разъяснениями по этому поводу. «...Не остаётся сомнениий ,- отмечалось в документе, - в том, что между врагом союзников - Гитлером и Польским Правительством имеется контакт и сговор в проведении этой враждебной кампании. Советскому Правительству известно, что эта враждебная кампания против Советского Союза предпринята Польским Правительством для того, чтобы произвести нажим на Советское Правительство с целью вырвать у него территориальные уступки за счет интересов Советской Украины, Советской Белоруссии и Советской Литвы » (Рабочий университет им. И.Б. Хлебникова. Немцы в Катыни. (Сборник документов). ИТРК, М., 2010., сс. 36-37).

Факт сговора по указанному вопросу польской эмиграции с немецко-фашистскими провокаторами подтверждался данными, полученными советской и английской разведками. Наиболее значимую роль в этом процессе сыграли министр внутренних дел правительства Сикорского В. Ваначек, его заместитель Либрах, подчиненный ему резидент разведки в Лиссабоне В. Ковалевский, министр национальной обороны Кукель, министр иностранных дел Ромер (бывший польский посол в Москве) и министр информации Кот (бывший посол, выдворенный, как указывалось выше, из Куйбышева).