Валерия Башкирова - 13 отставок Лужкова

Несмотря на прозвучавшее из уст мэра многозначительное предупреждение, в понедельник, 6 марта, обещанные президентом кадровые перемены состоялись. Прокурор Москвы и начальник столичного ГУВД были сняты с должности.

Лежащим на поверхности вариантом казалась отставка мэра. «Я не могу работать в обстановке политического недоверия и т. п.». Но этот самый невинный вариант представлялся и самым маловероятным. Всерьез обсуждались даже возможность мягкой (с участием вездесущего Березовского) или даже жесткой конфронтации мэра с президентом – переход от подковерной борьбы к открытому неповиновению, созданию параллельных властных, затем силовых структур и т. д. (а-ля осень 1993-го).

Однако Юрий Лужков сдержал обещание вести себя как человек «с понятием». Мэр пообещал уйти в отставку, если Геннадий Пономарев и Владимир Панкратов не будут восстановлены в должностях. При этом он воззвал не только к президенту, но и к законодательству, не позволяющему проводить подобные кадровые перестановки без согласия субъекта Федерации (коим является Москва).

В России не принято «брать назад» отставки, освященные президентским указом.

Трудно представить себе Бориса Ельцина, разводящего руками: извините, поторопился…

Однако сложившаяся в Москве за ту мартовскую неделю ситуация несколько отличалась от обычной. Президент в «Останкино» только сказал «а» (отставки того-то и того-то были бы слишком малой ценой за смерть…), как за него договорили другие: Ерин и Ильюшенко, подписавшие приказы об увольнении. Неизвестным осталось только то, что именно явилось главным побудительным мотивом «бэканья»: то ли в ситуации неизбежного жертвоприношения главы МВД и Генпрокуратуры были готовы отдать на заклание кого угодно, только не себя, то ли, как верные вассалы, они поспешили понять устный (впрочем, вполне прозрачный) намек главы государства, то ли к понедельнику от Ельцина поступило дополнительное прямое указание.

Общественность довольно однозначно, хотя и без особого восторга, восприняла обещанные Ельциным увольнения – о печальной участи Пономарева и Панкратова уже в четверг говорили как о деле практически решенном.

Спустя день возобладала другая точка зрения: Юрию Лужкову вроде бы удалось убедить президента «не торопиться». Тем не менее отставки состоялись, и мэр «понятливо» улыбнулся. Однако его заявление о своей отставке всерьез все же не воспринималось – отставки «снизу» в большинстве случаев оказываются чисто политическими шагами.

Во вторник, 7 марта, Юрий Лужков заявил: «Мне ничего не остается делать, кроме как после соответствующих обращений в министерства, судебные инстанции (собираюсь это сделать) принять для себя единственно верное решение – решение об отставке». Признав, что решение трудное, мэр указал: «Я буду его принимать, посоветовавшись, конечно, с правительством города».

То есть он не хлопнул дверью, он нарисовал долгосрочный план «противоотставочных» действий (обращение в МВД и Генпрокуратуру, к президенту и, наконец, в суд), который может растянуться на многие месяцы. Этот демарш больше походил не на прямую угрозу, а на намек говорящего медведя Ивану-царевичу: «Не убивай меня, я еще пригожусь…»

В тот же день «противоотставочный» план был приведен в действие.

На Петровке, 38 прошло экстренное собрание офицерского состава ГУВД Москвы. Милиционеры выразили несогласие с приказом министра внутренних дел Виктора Ерина об освобождении Владимира Панкратова от должности начальника столичного ГУВД. Его отставка была квалифицирована собравшимися как политическая акция, направленная не столько против самого генерала Панкратова, сколько против московских властей. На собрании выступил сам Владимир Панкратов, который заявил, что не понимает причин отставки, а поэтому и не может с ней согласиться.

Традиционно милицейские генералы, которых по тем или иным причинам снимают с высоких постов, не обсуждают это, а заявляют, что должны «выполнять приказ». Но Владимир Панкратов отметил, что освобождение его от должности руководителя ГУВД ставит под сомнение не только его личный профессионализм, но и квалификацию всей московской милиции.

Панкратова поддержали все присутствовавшие на собрании руководители подразделений ГУВД. Они подчеркнули, что до последнего времени деятельность московской милиции не вызывала у российских властей серьезных нареканий. Более того, во время октябрьских событий 1993 г. действия московских милиционеров по защите конституционного строя заслужили высокую оценку руководства страны.

Исходя из этого, собрание пришло к выводу, что увольнение Владимира Панкратова вызвано чисто политическими соображениями. Милиционеры посчитали, что начальник ГУВД и прокурор города Геннадий Пономарев стали стрелочниками в деле об убийстве Владислава Листьева. Повторили милиционеры и аргументацию мэра о сомнительной юридической правомерности принятого Виктором Ериным решения – согласно Конституции, назначение на должность и смещение с нее начальника московской милиции должно быть согласовано с городским главой, а Юрий Лужков выступил против. Присутствовавшие на совещании представители мэрии сообщили, что Лужков направил протесты по поводу отставок в Генпрокуратуру, Конституционный суд, министру внутренних дел и президенту.

С милиционерами солидаризировались и работники прокуратуры Москвы. Решение коллегии Генеральной прокуратуры России уволить с поста прокурора города Геннадия Пономарева вызвало крайне отрицательную оценку среди его подчиненных – примерно половина всех сотрудников Моспрокуратуры подали рапорт об отставке.

Сам Пономарев направил коллегии письмо, в котором обвинил руководство Генпрокуратуры в непорядочности. В целом сотрудники прокуратуры Москвы рассматривают увольнение своего начальника как логическое завершение конфликта между двумя прокуратурами, длившееся с февраля 1994 г., когда Алексей Ильюшенко стал и. о. генпрокурора.

Ильюшенко на эту должность был назначен президентом. Первым делом он начал проверять, почему прокуратура Москвы закрыла так называемое «дело Руцкого». Дело было возбуждено на основании материалов, переданных в Моспрокуратуру межведомственной комиссией по борьбе с преступностью и коррупцией (МВК), которую возглавлял адвокат Андрей Макаров. В комиссию входил и Алексей Ильюшенко, занимавший тогда должность начальника контрольного управления администрации президента.

За полгода следствия старший следователь по особо важным делам Моспрокуратуры Михаил Слинько не нашел никаких оснований для привлечения к уголовной ответственности Руцкого, Баранникова, Дунаева и еще нескольких человек, которых Макаров и Ильюшенко назвали коррупционерами. Более того, Моспрокуратурой было возбуждено дело по факту клеветы на Руцкого, свидетелями по которому проходили все члены МВК, включая Ильюшенко. Причем, как говорят сотрудники следственных подразделений, такого рода свидетели в случае удачного расследования часто становятся обвиняемыми. Окончательное решение о закрытии «дела Руцкого» и возбуждении дела о клевете принимал прокурор Москвы Геннадий Пономарев.