Валерия Башкирова - 13 отставок Лужкова

Стремление московского правительства отстоять экономическую политику, независимую от федеральной, заставляло мэрию изыскивать дополнительные местные источники дохода. Поэтому мэрия решила максимально эффективно использовать муниципальную недвижимость в качестве стабильного источника доходов городского бюджета.

Для этого правительство Москвы приняло постановление «О порядке управления недвижимостью (зданиями, сооружениями, нежилыми помещениями) в Москве». Новый документ содержал меры, направленные на извлечение максимального дохода от сдачи в аренду муниципальной недвижимости. Одновременно мэрия приняла шаги, направленные на закреплению за своими бюрократическими структурами ведущего положения на рынке московской недвижимости.

Правительственное постановление продолжало линию на усиление административного регулирования экономики и предпринимательской деятельности. В частности, одно из октябрьских решений Юрия Лужкова о приватизации стройкомплекса обусловливало полную монополию департамента строительства в распределении госзаказов и размещении инвестиций среди московских предприятий стройкомплекса, которая позволяла чиновникам мэрии контролировать цены на рынке строящейся недвижимости, в частности, жилья.

Это обстоятельство после выхода нового документа позволяло утверждать, что мэрия обеспечила себе ведущее положение на рынке недвижимости и постарается его сохранить за счет блокирования приватизации нежилых помещений и предприятий стройкомплекса.

Практически вся деятельность по размещению заказов и привлечению инвестиций в области капитального строительства в Москве была сконцентрирована в новом департаменте перспективного развития московского правительства. Об этом свидетельствовало распоряжение Юрия Лужкова «О положении о департаменте перспективного развития г. Москвы».

Новый департамент формально был создан в июле 1993 г. путем преобразования управления перспективного развития Москвы. Департамент был подчинен мэру Лужкову и вице-премьеру правительства Москвы Владимиру Ресину.

В соответствии с новым положением, функции департамента перспективного развития были исключительно масштабны. По сути, именно этот департамент должен был разрабатывать инвестиционные программы в сфере капитального строительства Москвы. Более того, на него возлагались задачи формирования городского заказа Москвы в сфере капитального строительства и поиск источников финансирования проектов.

Новый департамент должен был заняться привлечением инвестиций в капитальное строительство – в том числе и путем организации конкурсов между предпринимательскими структурами. Таким образом, несмотря на довольно расплывчатое наименование департамента (в котором, кстати, капитальное строительство вообще не упоминалось), именно он концентрировал в своих руках все финансово-экономические вопросы, связанные со строительным бизнесом в Москве.

В итоге Юрий Лужков разработал особый механизм управления собственностью, который закреплял монопольное положение мэрии и ее структур на рынке недвижимости и позволял городским властям реализовать свои долгосрочные планы. Однако эти планы выходили за рамки действующего законодательства и требовали легитимизации специальным президентским указом, к разработке проекта которого Лужков и приступил в конце ноября 1993 г. Этот указ должен был стать альтернативой правительственной Госпрограмме и придать легитимность действиям московских властей по сохранению контроля над городским рынком недвижимости.

В 1994 г. указом президента Лужкову было позволено проводить приватизацию по-своему. Победа над Анатолием Чубайсом была одержана.

18 марта 1994 г. в »Общей газете» под заголовком »Почки набухают. К путчу?» был опубликован сценарий государственного переворота, названный »Версия № 1». Среди заговорщиков были перечислены: первый вице-премьер Олег Сосковец, московский мэр, а также все тогдашние »силовики» и даже начальник Генштаба. Как утверждал сценарий, заговорщики собирались отстранить от власти Ельцина, сославшись на его слабое здоровье и алкоголизм.

Набор имен, перечисленных в первых строках «Версии № 1», сразу же вызвал недоверие к самому документу. Что общего было у Юрия Лужкова и Юрия Скокова, Михаила Полторанина и Олега Сосковца? Чтобы Виктор Ерин и Павел Грачев, в октябре 1993 г. сделавшие ставку на президента (что было соответственно оценено Ельциным), уже в марте без видимых причин могли потворствовать заговорщикам?

Чего ради Лужкову и Черномырдину, успешно приучавшим публику к мысли о том, что именно они будут фаворитами будущих президентских выборов, вдруг резко прерывать плавный процесс привыкания и лезть в авантюру с неясными последствиями?

Это напоминало ускорение прорастания злаков посредством усиленного дергания за верхушку растения – к чему опытный агропромовец Лужков был совершенно не склонен.

Российской публике был продемонстрирован новый политический жанр – политическая провокация.

После некоторого ступора (представители политической элиты предпочли «не заметить» статью, члены правительства не потребовали опровержения публично, а сотрудникам администрации на то, чтобы решиться показать по ТВ живого и здорового Бориса Ельцина в Сочи потребовалось пять дней) возмущенные «заговорщики» бросились доказывать свою непричастность к сценарию и лояльность президенту. По указанию одного из «заговорщиков», руководителя ФСК Сергея Степашина, по факту публикации было возбуждено уголовное дело.

Как писала газета «Куранты», ссылаясь на данные ФСК, следователи довольно быстро (примерно через неделю) выяснили, что «версии» написаны сотрудниками информационного агентства «Постфактум» Андреем Макаровым, Михаилом Лукиным, Симоном Кордонским, Олегом Солодухиным и генеральным директором агентства Глебом Павловским – контрразведчикам стало известно, что в Госдуме была распространена «Версия № 2», а «Версия № 3» готовится к публикации.

Сотрудники МВД сообщили, что слухи о надвигающемся перевороте ходили внутри министерства еще месяц назад. Источником этой информации, по их словам, были сотрудники Главного разведывательного управления.

Сам же Глеб Павловский выглядел растерянным и «не очень убедительно» говорил о том, почему скрывал свое авторство почти неделю после начала скандала. Он объяснял это тем, что якобы был не у дел, ничего не смотрел и не читал. Появившись в редакции газеты 24 марта, он снова куда-то пропал, и сотрудники «Общей газеты» нигде не могли его найти.