Валерий Коровин - Третья мировая сетевая война

В сетевых войнах командир старается уходить от прямого приказа, потому что это снижает качество реализации его конечного намерения. Командование исходит из того, что необходим не сам факт лобового наступления, а создание видимости наступления для того, чтобы отвлечь внимание противника от обходного манёвра. Именно это и разъясняется подчиненным, то есть непосредственным сетевым операторам, — что нужно достичь и какого результата добиться. То, как будет достигнута поставленная цель, — следствие наложения множества факторов — от интеллектуальных до технологических.

Дальше соединение действует, в сравнении с индустриальной войной, в довольно свободном, даже несколько «вольготном» режиме, самостоятельно оценивая ситуацию, анализируя полученные данные, требуя нужной дополнительной информации и в итоге самостоятельно принимая решения — как на уровне командиров, так и на уровне конкретных исполнителей. Исходя из сложившихся и стремительно меняющихся обстоятельств, командиры могут самостоятельно корректировать принятые решения в пользу более эффективного и бескровного выполнения поставленной задачи, использовать реально имеющиеся возможности и запрашивать необходимую поддержку у центра, в том числе и через голову вышестоящего командира. Каждый сетевой актор в курсе конечного намерения командира, итогового замысла относительно того, что хочет командование в конечном итоге получить, какого результата оно намеревается достигнуть. Понимая это намерение, элемент сети, группа, узел самосинхронизируются как с окружающей действительностью, так и друг с другом, создавая в процессе реализации задачи локальные соединения необходимой конфигурации. Всё это происходит с учётом тайминга — времени, отведённого для реализации той или иной задачи. В уходе от прямого, буквального приказа кроется совершенно другой системный подход к достижению цели наиболее эффективным и наименее затратным образом. В этом случае намерение командира реализуется с опорой на фактор всеобщей осведомлённости .

Одной из отличительных черт сетевой операции является всеобщая осведомлённость. Всеобщая ситуационная осведомленность и понимание намерений командования, в сочетании со способностью к синхронизации и самосинхронизации, позволяет координировать сложные действия и эффекты, что приводит к объединению эффектов на разных уровнях, в рамках которых различные действия опираются друг на друга синергетически.

Каждый актор имеет доступ к общей сети, а соответственно, к общей базе данных, используя информацию из которой, он по умолчанию действует синхронно с остальными боевыми единицами. Этот доступ он может получить как непосредственно, так и при помощи сетевого оператора, в зависимости от обстоятельств. К тому же каждый солдат при необходимости может быть в курсе всех переговоров, ведущихся между штабом и остальными акторами, вплоть до «прослушивания»… мыслей остальных участников операции. В то же время боевая единица — это то понятие, которое не совсем правомерно для описания сетевых операций. То, что в индустриальных войнах представляло собой в буквальном смысле одну человеческую единицу с ограниченными форматом действия этой единицы возможностями, в сетевой войне являет собой обобщающую систему. Решение, принятое такой системой на поле боя, может в целом изменить ход событий, а также общую стратегию действий, если оно принято на основе стремительно полученных новых данных и качественно меняет тактику ведения операции. Каждый актор в этом случае, учитывая намерения командира, то есть будучи полностью осведомлённым о конечной, даже не тактической, а стратегической цели всей операции, может не только воспользоваться общедоступными данными на базе принципа всеобщей осведомлённости, но также и пополнить общую базу и, что самое важное, имеет возможность и полномочия сформировать необходимый контекст, если он ему нужен для исполнения той или иной задачи. А именно, находясь на «поле боя» — здесь подразумевается необязательно площадка боестолкновения, но и любая другая среда проведения сетевой операции, — актор имеет возможность оперативно связаться с представителем информационного агентства. Но также с отдельным журналистом, дипломатом или политиком и путём полной или частичной передачи имеющейся информации сформировать необходимый ему на текущий момент для выполнения того или иного действия контекст. Переданное с «поля боя» сообщение может в секунды попасть на основные мировые новостные ленты, повлиять на котировки акций, что, в свою очередь, может оперативно скорректировать принятие политических решений теми или иными субъектами, так или иначе имеющими отношение к операции, и тем самым изменить ход общих событий, повлияв на конечный исход конкретного «сражения».

Актор имеет возможность влиять и на социальную, и на политическую ситуацию в каждом конкретном месте своего пребывания, имея превосходство в доступе к информации, в скорости связи с другими акторами, а также координируя свои действия со штабом, обеспечивающим всеобщую осведомлённость всем участникам процесса. В этом смысле солдат сетевой войны — это универсальный солдат, представляющий собой комплекс максимальных возможностей, а иными словами — обобщающую систему, способную осуществить, по сути, любую операцию, реализуемую в сфере его компетенции, — в пространстве материального информационного общества, достигая любой цели. Солдат постлиберального общества будущего — это совершенный кибернетический организм с практически неограниченными возможностями.

С наступлением эпохи постмодерна и принятием новых сетевых стратегий всё больше теряют свой привычный смысл секретные службы и секретные агенты. Разведка как таковая стремительно принимает постпозитивистский формат — меньше документов и конкретных данных, больше образов, подразумеваний и контекстов. Конспирология с её заговорами, масонами и тайными обществами, констатирующая очевидное при отсутствии прямых доказательств, входит в повседневный оборот. Хотя и масоны, и представители тайных обществ — как на Западе в целом, так и в Америке в частности — продолжают играть не последнюю роль в элитах в виде необходимого элемента политического декора. Действительно, к примеру, оба Буша, да и значительная часть представителей американских элит входят в так называемое тайное общество «Череп и кости». В это тайное общество в прежние годы входили многие руководители ЦРУ, силовых ведомств, другие представительные американской элиты. А сколько таких обществ, реально влияющих на судьбы мира до сих пор? Сложно согласиться с тем, что всё это уже скорее некий формальный символ принадлежности к элите, архаичный пережиток. Как, например, королева Великобритании, является символичным ориентиром Великобритании и британских элит, так символом американских элит — тайные общества. На сегодня тайное общество — это некий профсоюз элитарных групп, часто противостоящих друг другу в вопросах тактики достижения мирового могущества. О стратегии там не спорят.