Рифат Шайхутдинов - Современный политик: охота на власть

В качестве исторических примеров подобного развития событий можно привести создание первых государств, оказавшихся более эффективными по сравнению с племенной формой жизни [181]. Это случилось в силу формирования новой — государственной — инстанции власти, основанной на применении одинаковых процедур к своим гражданам (подданным). Далее, развитие денег и капитала, которое оказалось невозможным ассимилировать в рамках сословного общества и республиканской или монархической формы правления (так как общественные проблемы множились и нарастали), также привело к созданию новой инстанции власти — богатства. Уплотнение событийной ткани жизни — невозможность ориентироваться в происходящем в городе, стране и мире при помощи писем, булл, королевских посланий или изустной передачи новостей, — привело к формированию такой инстанции власти, как средства массовой информации.

Таким образом, согласно используемому понятию власти, она реализуется скачкообразно (катастрофически), а не эволюционно. Можно сказать, что власть не имеет истории, поскольку никакой исторической логики в формировании новых инстанций власти нет. Сложившиеся формы власти отправляются регулярно с использованием социальных и культурных механизмов, а новые инстанции власти появляются спонтанно.

ТАКИМ ОБРАЗОМ, все известные конструкции (или композиции — см. ниже) власти с самого начала строились как состоящие из нескольких инстанций (типов власти), каждая из которых формирует свою собственную ценность и исключительность, которые недоступны другим инстанциям. Появление новых инстанций власти вынуждает каждый раз строить заново композицию власти, перераспределять влияние, устанавливать правила взаимодействия между инстанциями.

Соответственно, в данной книге власть понимается как сложное образование, образованное несколькими инстанциями. Каждая инстанция:

♦ суверенна [182]внутри себя;

♦ обладает исключительным ресурсом;

♦ формирует свою трансцендентность [183], перед которой все равны (поскольку она недоступна для манипулирования);

♦ создает свой тип порядка, регулирующийся данной трансценденцией;

♦ формирует свой «народ» [184]и соответствующую элиту [185]; © имеет свои присутственные места [186].

При формировании инстанций власти то, что оформляется в качестве эксклюзивного (исключительного) ресурса, соотносится с трансценденцией. Каждая инстанция власти строит (восстанавливает, воспроизводит) определенную трансценденцию, то есть — некоторый идеальный порядок (порядок в идеальной действительности). Этот порядок (идею порядка) данная инстанция власти не может поставить под сомнение: он для нее — безусловный. Для разных инстанций власти существует своя трансценденция: идея права — для судебной власти, связь с Богом — для религиозной, объективная информация и формирование смыслов — для СМИ. Для государства трансценденцией и безусловностью является всеобщий порядок и одинаковость процедур на всей территории. Поскольку трансценденция является недоступной для действия, перед ней все равны (все равны перед государственным порядком, законом, Богом, деньгами).

Для некоторой части народа эти идеи становятся ценностями, которым они следуют в жизни и с точки зрения которых судят то, что происходит в стране; эти ценности связаны со способом жизни этих людей. (Например, для бизнеса свобода не есть теоретическая конструкция [187]). Итак, каждая инстанция власти задает свой тип трансценденции, который превращается сначала в социальные ценности, а потом и в принципы взаимодействия людей.

Далее, всякая инстанция власти имеет свои «присутственные места» для того, чтобы реализовать свой порядок и отправлять власть. Именно так народ соприкасается с властью. Всякая инстанция власти оформляется в обществе как особый институт (однако обратного соотношения нет: по крайней мере, некоторые институты связаны с властью только опосредованно) [188].

Вопросы ценностных приоритетов и принципов взаимодействия между инстанциями регулируются соглашениями — гласными и негласными — и стереотипами относительно того, до какой степени какая инстанция власти может реализовывать свой порядок и упорядочивать жизнь (которая, как отмечено выше, всегда старается выйти за границы любого порядка). Эти соглашения также регулируют принципы взаимоотношений между самими инстанциями власти и основными трансценденциями.

ИСТОРИЧЕСКИ Шарль де Монтескье (1) был, скорее всего, первым, кто зафиксировал этот принцип нескольких несводимых друг к другу инстанций власти. Однако речь у Монтескье идет не о «разделении властей» — не о том, как будто бы одну власть в организационном плане разделили на несколько частей (при этом неявно предполагается, что корень власти все равно один). Монтескье утверждает, что существует несколько отдельных инстанций власти, каждая из которых обладает эксклюзивным ресурсом, и этим инстанциям приходится между собой договариваться.

В России этот принцип непонятен и еще практически ни разу не был реализован. Здесь очень трудно представить себе, как могут сосуществовать две или более инстанций власти, каждая из которых обладает своим исключительным ресурсом и трансценденцией. Однако именно в такой ситуации возникает реальная демократия [189]. В условиях существования нескольких инстанций власти увеличивается степень свободы для общества и человека, возникает возможность апеллировать к разным инстанциям в поисках более справедливых условий и форм жизни.

При этом существует процедурная проблема согласования действий властей между собой и их согласования с интересами общества и человека. Различные инстанции власти в результате борьбы за пределы собственного влияния и за границы суверенности в конце концов достигают компромисса или выстраивают организационно-процедурную конструкцию, на которую мы будем ссылаться как на определенную композицию власти. Если в выстраивании такой композиции участвует народ, то можно говорить о демократическом типе устройства власти.

С точки зрения введенного понятия, государство — только одна из инстанций власти, обладающая вполне определенным исключительным ресурсом (всеобщий порядок и одинаковость процедур на всей территории) и не подменяющая собой иные инстанции. Отношение к государству как к единственно возможной власти, которое накладывается на стремление государства создать моно-центрическую конструкцию, создает ту ситуацию ослабления жизни, угнетения политики, выхолащивания демократии, которую мы видим сегодня в России.