Григорий Ландау - Сумерки Европы

Сумерки опускаются надъ Западной Европой.

Безчисленны и непредвидимы послѣдствія войны, даже великія послѣдствія войны, зло и добро сплетется въ нихъ, — ибо война такъ широко захватила безбрежныя массы людей и такъ глубоко задѣла жизненныя функціи народовъ и государствъ, что едва-ли не всѣ причинныя нити, связующія прошлое съ грядущимъ, оказались задѣтыми ею, пройдутъ сквозь нее, а слѣдовательно все грядущее будетъ въ ней имѣть свои корни, — и добро, и зло, которое намъ предстоитъ сдѣлать или испытать. Зачерпнувъ до неизвѣданныхъ глубинъ человѣческія силы и интересы, она и разбудила и парализовала, отвлекла отъ осуществленія и проявила столько дѣятельностей, что въ ихъ еще неопредѣлившейся сумятицѣ долго будетъ нелегко отыскать твердо сложившіеся массивы. Она уничтожила, вѣроятно, столько же возможностей, сколько пробудила къ жизни. Кое что уже ясно, но еще можетъ быть ослаблено или усилено; не мало зависитъ отъ ея протеченія, ибо хотя общій ея военный результатъ — пораженіе Германіи и Австріи — возможно считать вполнѣ предопредѣленнымъ, но вѣдь остаются еще вопросы о темпѣ и объемѣ этого пораженія. И тѣмъ не менѣе есть нѣкоторыя линіи, самыя общія, элементарныя, наглядныя, которыя проведены или проводятся уже теперь, и которыя дальнѣйшимъ ходомъ кампаніи, каковъ бы онъ ни былъ, зачеркнуты не будутъ. Въ этихъ элементарныхъ общихъ линіяхъ уже живетъ рокъ; ими уже предопредѣляется будущее.

Не дѣло публициста ни предсказывать, ни гадать о будущемъ; тѣмъ менѣе во время такой войны, для которой нѣтъ въ прошломъ прецедентовъ. Объ абсолютномъ числѣ непосредственныхъ участниковъ войны ужъ и говорить не приходится; но такого движенія вооруженныхъ народовъ и относительно не видѣлъ міръ со временъ передвиженія пародовъ давнихъ, первобытныхъ эпохъ. Нечего распространяться и объ интенсивности боя; она приблизительно также относится къ боямъ предыдущимъ, какъ современная техника къ наивной техникѣ прошлаго. Никогда не бывало и такого разнообразія формъ борьбы, на одномъ полюсѣ граничащихъ съ безличнымъ машиннымъ функціонированіемъ, на другомъ — воскрешающихъ формы героическихъ единоборствъ давно минувшаго времени. Въ машинномъ функціонированіи войны люди служатъ одновременно живымъ матеріаломъ — и пассивной массой и живымъ силовымъ потокомъ; но вмѣстѣ съ тѣмъ являются и машинистами, инженерами, поглощенными своими аппаратами, а не непосредственной борьбой, такъ же косвенно соприкасающимися съ дѣйствительностью уничтоженія, какъ косвенно рабочіе на заводахъ, выдѣлывающихъ плуги, соприкасаются со вспахиваніемъ земли. Техника разитъ, они же поглощены техникой. Но другіе воскрешаютъ давнишнія формы единоборствъ, только перенося ихъ и въ воздушныя пространства и въ глубину морей, бомбами замѣняя мечи и копья, а коней — двигателями внутренняго сгаранія. Съ десятиверстныхъ разстояній палятъ орудія, и изъ окоповъ на разстояніи десятковъ метровъ перекликаются, какъ древніе герои, враги.

И какъ боевыя отношенія не имѣютъ прецедентовъ, такъ не имѣетъ прецедентовъ и служащая опорой войнѣ —народная жизнь. Никогда еще не бывало такихъ грандіозныхъ человѣческихъ скопленій, такой напряженной работы массъ, такого бѣшенаго темпа и грандіознаго размаха творчества, такой неразрывной связи между отдаленнѣйшими группами, странами, функціями, такой тонкой отдачи малѣйшихъ движеній, такихъ сложныхъ реальныхъ построеній на зыбкихъ, еле уловимыхъ психическихъ вѣяніяхъ довѣрія или расчета, — какъ въ наше необычайное время; и потому одинаково трудно учитываемы, какъ послѣдствія вносимыхъ войною разрушеній, такъ и затаенныя силы самозалѣчиванія и воскресенія.

Не было въ исторіи прецедентовъ для настоящей войны, и нѣтъ аналогій, по которымъ можно было бы предугадывать ея послѣдствія. Не дѣло публициста предсказывать будущее, которое когда-нибудь станетъ дѣйствительностью. Но есть еще то будущее, которымъ уже чревато настоящее, которое то какъ угроза, то какъ надежда, но всегда — какъ возможность, живетъ уже сейчасъ. Сплетенное съ другими, невидными пока факторами, оно можетъ стать инымъ, чѣмъ становится; но оно становится, и этого достаточно, чтобы на немъ остановиться.

Когда-нибудь будутъ вычислены матеріальныя разрушенія воины, й выведенныя неизмѣримыя цифры самой своей неизмѣримостью ничего намъ не скажутъ. Будутъ нарисованы картины разрушенія, и чтобы быть доступными созерцанію, онѣ будутъ написаны въ микроскопическомъ масштабѣ, а приближаясь къ правдѣ, перейдутъ за черту нашего духовнаго горизонта. Въ отвлеченныхъ формулахъ мы когда-нибудь, вѣроятно, охватимъ совершающееся, но — лишены біенія живой плоти и дыханія подлинныхъ переживаній будутъ эти объемлющія схемы. Сколькіе сейчасъ переживаютъ подлиннымъ чувствомъ происходящее, но имъ открытъ лишь маленькій его уголокъ. Такъ человѣческія мысль и чувство ни въ біеніи непосредственныхъ соприкосновеній, ни въ холодѣ далекой оглядки — не въ силахъ проникнуться полнотой происходящаго; такъ оберегаетъ себя душа отъ тягчайшихъ потрясеній.

По тремъ упрощеннымъ линіямъ располагаются нагляднѣйшія послѣдствія для Западной Европы міровой борьбы — по линіи матеріальнаго разрушенія, уничтоженія живой силы и потускнѣнія моральнаго.

Обширныя территоріи почти сплошь повторно топчутся арміями, ведущими на нихъ смертный бой. Бельгія и сѣверная полоса Франціи; Польша, Сербія. Завтра, надо думать, сюда присоединятся и другія: Пруссія и Эльзасъ, Венгрія и Силезія. Оставимъ безъ вниманія сугубую злостность, которую можно проявлять и не проявлять, вспомнимъ только основныя, неотъемлемыя явленія: передвиженія милліоновъ вооруженныхъ людей, высокую милитарную технику воюющихъ, снаряды, разрывающіе сажени земли, пальбу, зажигающую пожары, рытье окоповъ, измѣняющихъ и поверхность и глубину земли. Сжигается и уничтожается недвижимость и движимость, портятся насажденія и самый почвенный составъ земной поверхности. А между тѣмъ вѣдь не только усовершенствовались по сравненію съ прошлымъ орудія разрушенія, но безконечно возросли и самые объекты его. Гигантски возросъ удѣльный вѣсъ того, что создано или претворено въ природѣ человѣкомъ, а слѣдовательно, что подлежитъ и разрушенію съ его стороны.

«Культура» — создаваемое и непрерывно поддерживаемое человѣкомъ — занимало когда-то незначительное мѣсто въ экономіи природы, которою жили люди. Несоизмѣримо это мѣсто теперь даже по сравненію съ тѣмъ, какимъ оно было полъ-столѣтія тому назадъ. Нѣкогда — проходили враждебные народы или войска, разоряли, уничтожали, что могли. Но это возможное истребленіе было ничтожнымъ сравнительно съ неистребимымъ, чѣмъ жилъ человѣкъ. Долго ли могла «трава не расти» по слѣдамъ жесточайшихъ полчищъ: а рядомъ съ опустошеннымъ пространствомъ, какая-нибудь случайно пощаженная деревушка или волость продолжала существовать безъ перерыва и почти какъ ни въ чемъ не бывало; сейчасъ же и нетронутая снарядами доменная печь, погасшая въ силу недостатка топлива, становится разлагающимся трупомъ. Самые жестокіе и отчаянные «гунны» огнемъ и мечомъ меньше измѣняли обликъ малокультурной страны, чѣмъ современное хотя бы и корректное войско, орудующее дальнобойными пушками, бомбами, минами въ густо заселенной, застроенной и разработанной до малѣйшаго клочка странѣ. Пустите злѣйшаго дога въ пустырь и хотя бы добродушнѣйшаго слона въ цвѣтникъ — можно ли сравнить неизбѣжныя разрушенія. Пустите свору договъ въ хлѣвъ и хотя бы дрессированнаго слона въ узенькую лавку, заставленную драгоцѣнными бездѣлушками, — онъ только повернется и уже надѣлаетъ больше бѣдъ, чѣмъ вся раздраженная свора. Безконечно возрасли не только орудія и возможности разрушенія, но и объекты и неизбѣжность его, потому что безконечно больше живетъ человѣкъ теперь созидаемымъ, а не только используемымъ въ стихійно расцвѣтающей природѣ.