Григорий Ландау - Сумерки Европы

Но всѣ эти непосредственныя разрушенія касаются пока небольшихъ частей Европы, и какъ бы велики они ни были, они матеріально, вѣроятно, незначительны по сравненію съ косвенными разрушеніями, вызываемыми войною. Милліоны людей уже въ теченіе мѣсяцевъ оторваны отъ труда; и потому, что они не работаютъ, другимъ милліонамъ тоже нечего дѣлать. А еще новые милліоны работаютъ усиленно, лихорадочно, — и вся ихъ работа непосредственно направлена на то, что предназначено разрушаться или разрушать. Связь и сплетеніе современности заставляетъ рушиться и не задѣтое, уничтожаетъ и не прикасаясь. Перерывъ или затрудненія сообщенія между странами, пониженіе потребленія (что, впрочемъ, является и нѣкоторымъ коррективомъ къ пониженной производительности), разстройство сложнѣйшей и тончайшей системы довѣрія, — все это убиваетъ работу, парализуетъ творчество. И съ застывающей работой усиленно расползаются, изнашиваются и старыя цѣнности.

Конечно, этотъ процессъ съ одной стороны охватываетъ неравномѣрно воюющія державы, а съ другой — въ силу взаимной связности — распространяется и на всѣ остальныя страны міра. Крушеніе міровой биржи, затрудненія торговли, стѣсненія кредита дали себя знать всюду. Къ тому же, происходятъ отчасти и обратные процессы: европейскія нейтральныя страны, Италія и Скандинавія частью пользуются войною, чтобы отвоевать нѣкоторыя отрасли отъ державъ воюющихъ; и тѣмъ болѣе это относится къ Америкѣ и Японіи. Да и среди воюющихъ державъ неравномѣрны разрушенія войны. Неоднократно отмѣчалось, что на безкрайной Россіи съ ея громаднымъ населеніемъ и земельнымъ хозяйствомъ война отражается несравненно меньше, чѣмъ на ея сосѣдяхъ и врагахъ. Точно также и Англія терпитъ меньше ущерба, чѣмъ Германія и Франція, и даже, можетъ быть, наряду съ нимъ извлекаетъ и нѣкоторыя выгоды изъ войны. Ущербъ и уничтоженія войны, распространяясь на весь міръ, распредѣляются въ немъ, конечно, неравномѣрно, все уменьшаясь по мѣрѣ удаленія отъ воюющихъ державъ, и среди нихъ самихъ падая особеною тяжестью на континентальныя страны Западной Европы. Вотъ почему если въ нѣкоторой степени міръ вообще будетъ сброшенъ съ достигнутаго уровня матеріальнаго расцвѣта, то Западная Европа будетъ лежать въ развалинахъ.

Пусть скоро закипитъ работа возстановленія. Обыкновенно въ примѣръ быстроты возстановленія приводятъ Францію послѣ пораженія 70 г. Думается, что примѣръ этотъ не можетъ служить прецедентомъ, ибо въ то время разорена была Франція одна, и была она окружена здоровыми, быстро развивающимися государствами, изъ которыхъ она легко могла почерпнуть содѣйствіе, найдя въ нихъ опору для возстановленія. Совсѣмъ не то мы будемъ имѣть теперь. Разореніе и разрушеніе будетъ и вокругъ побѣжденныхъ; всюду трудовое и финансовое напряженіе будетъ направлено на свои ближайшія развалины; не будетъ тѣхъ сосѣднихъ здоровыхъ тканей, которыя помогаютъ быстрому затягиванію ранъ. Пусть та самая высота матеріальной культуры, которая обусловила великія разрушенія, послужитъ и сравнительно быстрому возрожденію. Но эта скорость можетъ, конечно, быть только «сравнительной» съ грандіозностью задачи; а измѣренная масштабомъ скоротечной жизни человѣческаго поколѣнія, займетъ во всякомъ случаѣ не ничтожную часть его.

И на эти годы будутъ отложены всякія другія заботы и задачи, Передъ необходимостью отдышаться, обстроиться, обезпечить будущую защиту — отойдутъ на задній планъ тѣ стремленія къ общественному строительству и совершенствованію, которыя были результатомъ долгихъ лѣтъ мышленія и борьбы; которыя девятнадцатый вѣкъ завѣщалъ двадцатому, и которыя двадцатый вѣкъ ставилъ на Западѣ Европы съ такою же силою размаха, какъ и твердою рѣшимостью.

Неравномѣрны разрушеніе и ущербъ для разныхъ странъ, и это скажется съ особенною силой въ годы возстановленія. Уже сейчасъ, частью Англія, а главнымъ образомъ Америка и Японія вытѣсняютъ Германію съ мірового рынка. Но несравненно сильнѣе станетъ этотъ процессъ по возстановленіи мира, когда всюду загорится трудъ и творчество, и однѣ страны окажутся передъ необходимостью починять свой аппаратъ работы, между тѣмъ какъ другія немедленно приведутъ его въ напряженное функціонированіе. Только тогда, а не теперь, скажется, завершится паденіе однихъ и ростъ другихъ; тогда осуществится вытѣсненіе воевавшихъ — тѣми, кто сохранили свои силы. И если только къ тому времени не возгорится новая борьба между Японіей и Америкой, то только тогда гигантски развернутся эти новыя державы за счетъ Западной Европы. Пусть Франція будетъ побѣдительницей, Германія — побѣжденной; но разоренныя войною, онѣ обѣ будутъ оттѣснены другими, сохранившими неизрасходованными свои силы.

Смертный бой не различаетъ людей по ихъ индивидуальнымъ свойствамъ, призваніямъ, возможностямъ. Всѣ передъ смертью равны — и поэтъ, и приказчикъ, и государственный мужъ, и торговецъ, и рабочій, и мыслитель. Ихъ жизнь и дѣятельность не равноцѣнны, но онѣ самоцѣнны, и потому не сравнимы. Страданія генія и тупицы одинаково страданія; смерть благороднаго и низкаго — одинаково смерть. И горе оставшихся не измѣряется соціальною цѣнностью погибшихъ. Страданіе и смерть не сравниваются и не складываются. Двѣ смерти — не двойная смерть, а только смерть повторенная; страданіе двухъ людей — не двойное страданіе, а дважды пережитое. Каждый человѣкъ есть морально замкнутый міръ, и милліонная гибель морально ничего не прибавитъ и не убавитъ отъ первой. Въ живомъ переживаніи и въ оцѣнкѣ моральной — численности не существуетъ. Передъ одинокою и передъ братскою могилой — тождественны скорбь и тождественно благоговѣніе.

Но люди продолжаютъ жить, общество остается, остается культура. Надъ открытыми могилами замыкается жизнь уже однимъ протеченіемъ времени; съ неизмѣнностью стихіи она неотвратимо строитъ на нихъ свои живыя построенія. Неотвратимо — ибо и воздержаніе есть жизнь, только ничтожная; неизъясняема полнота молчанія передъ одиноко, хотя и совмѣстно, погибающими, но священныя права имѣетъ и общая жизнь совмѣстно живущихъ. Довлѣетъ себѣ благоговѣніе передъ смертью; но самозаконны и требованія жизни и культуры. Смерть не слагаема, — но подлежитъ сложенію и учету уходящая и остающаяся жизнь. Вотъ почему не нарушаетъ благоговѣнія могилъ — подсчетъ погибающихъ жизней.

Какъ бы ни были велики и значительны матеріальныя разрушенія, думаю, еще важнѣе будутъ послѣдствія той грандіозной убыли живой силы, которую произведетъ — уже производитъ — настоящая война. Нельзя, разумѣется, предвидѣть абсолютныхъ величинъ, которыя опредѣлятся дальнѣйшимъ ходомъ событій. Необходимо и здѣсь различать положеніе разныхъ участницъ войны. Японія воевала, но, въ смыслѣ убыли живой силы, какъ будто и не воевала. Англія, посылающая до сихъ поръ сравнительно небольшія войска, и при томъ — либо профессіоналовъ войны (моряки), либо добровольцевъ, въ число которыхъ могутъ всегда не входить люди опредѣленно иныхъ призваній, — стоитъ пока также въ сравнительно благопріятномъ положеніи. Также менѣе тяжко положеніе и Россіи съ ея грандіозной численности населеніемъ. Но опять-таки Западную Европу объединяетъ въ ея смертельномъ разъединеніи — общая судьба. Чуть ли не все молодое и зрѣлое поколѣніе, могущее носить оружіе, стоитъ подъ ружьемъ. Воинская повинность не различаетъ моральныхъ или духовныхъ свойствъ, умственныхъ дарованій и призваній; не различаютъ ихъ и смертоносные снаряды, — и тысячи за тысячами выметаются изъ жизни по случайностямъ военныхъ условій.