Дэниел Ергин - Добыча

Несмотря на то, что мир продолжал двигаться за счет нефти, а экономика — жить за счет нефти, «Углеводородному обществу» был брошен, на это раз изнури, новый вызов, предвещающий великое столкновение, которое, возможно, окажет воздействие на нефтяную отрасль и, фактически, на весь наш образ жизни в обозримом будущем. Сейчас промышленно развитый мир вновь столкнулся с волной движения за защиту окружающей среды. Первая волна, в конце шестидесятых — начале семидесятых годов, ставила в центр внимания чистоту воздуха и воды, и носила заметный ярлык — «Сделано в США». Она имела огромное значения для энергетики, поскольку дала мощный толчок для перехода с угля на нефть, что было одной из основных сил, которая столь быстро уплотнила мировой нефтяной рынок., подготавливая основу для кризиса 1973 года. В семидесятые годы, когда больше значения стало уделяться безопасности, и тяжелые для экономики времена заставили вновь сосредоточиться на работе и экономической эффективности, движение за защиту окружающей среды в некоторой степени утратило свою движущую силу. Его вторая волна ставила более узкие задачи, в большей степени концентрируясь на замедлении или прекращении развития атомной энергетики. И оно действительно преуспело в этом в большинстве промышленно развитых стран, решительно меняя то, что предполагалось в качестве главной альтернативы нефтяному кризису.

Мощная третья волна начала подниматься в восьмидесятых годах, и она все еще на пути к своему пику. Она получила широкую поддержку, несмотря на традиционные идеологические, демографические различия, а также различия в пристрастиях. Это международное явление, касающееся любого ущерба в окружающей среде — от вырубки влажных тропических лесов до утилизации отходов. Предметом заботы этого движения является ни что иное, как само качество нашей планеты6.

Вероятно, катализатором послужило одно решающее событие для новой волны движения за охрану окружающей среды апреля 1986 года, когда операторы ядерного реактора в Чернобыле, на Украине, потеряли управление им. Сам реактор расплавился в ядерном горниле, и облака радиоактивных частиц разносились ветром по широким просторам европейского континента. Первой реакцией советского правительства было полное отрицание факта, распространение заявления о том, что ядерная катастрофа — это измышление злобной западной прессы. Тем не менее, по истечению нескольких дней до Москвы доползли слухи о беспорядках на железнодорожном вокзале в Киеве, о массовой эвакуации, о смертях и катастрофе. Нарастала критика со стороны международной общественности. Тем не менее, покров молчания оставался, что подогревало спекуляции вокруг ужасной катастрофы. В конечном итоге, более чем через две недели после аварии, Михаил Горбачев выступил по телевидению. Его речь была совершенно нетипична для советского руководителя, и она коренным образом отличалась от того, как обычно Кремль общался со своим народом и остальным миром. Не было пропаганды, не было отрицаний, а было серьезное, горькое признание того, что печальный инцидент действительно произошел, но предпринимаются меры по удержанию контроля над ситуацией. Только тогда советский народ и остальной мир узнали о том, насколько невероятно опасными были первые несколько дней после аварии. Некоторые из советских руководителей впоследствии говорили о том, что именно Чернобыль был главной поворотной точкой к политике гласности и перестройки в СССР. Те, кто в Западной Европе клеймил помешательство западного капитализма на вопросах окружающей среды, были вынуждены пересмотреть свою идеологию. И в Восточной Европе, и в Советском Союзе, движение в защиту окружающей среды, стало одним из наиболее важных объединяющих лозунгов против коммунизма, и с полным основанием, поскольку с падением железного занавеса обнаружилось, что среди наследия времен циничного правления коммунистов были страшные экологические разрушения и катастрофы, некоторые из них, вероятно, уже необратимые. Экологические проблемы с большой степенью вероятности будут среди основных вопросов новых демократических парламентов Восточной Европы.

События в Чернобыле, чья угроза невидима, но несет смертельную опасность и предупреждение о том, что технология может выйти из-под контроля, вызвали огромное доверие к новой волне движения за защиту окружающей среды. В США произошло еще одно важное событие, к счастью, без подобной опасности для здоровья и жизни людей. Это произошло в четыре минуты после полуночи, в Страстную пятницу, 24 марта 1989 года, когда супертанкер «Экссон Вальдес» врезался в скалистый Блай Риф в Заливе Принца Уильяма на Аляске, разлив 240 тысяч баррелей нефти в этих кристально чистых водах. 2 миллиарда долларов, которые затем были потрачены на устранение последствий катастрофы, ничуть не помогли стереть пятно, оставленное «Вальдесом» на политической карте. Авария танкера, произошедшая на фоне многих других инцидентов, придала сил возродившемуся экологическому сознанию, а также желанию многих людей променять производство энергии в пользу защиты окружающей среды. Это событие в 1989 года воздействовало на мировой энергетический баланс в конце девяностых годов настолько, что весы склонились против новых разработок нефтяных месторождений в США, приведя к еще большему объему импорта.

В вопросах экологии нефть имеет первостепенную важность, поскольку основную обеспокоенность вызывают последствия сгорания углеводородов — смог и загрязнение воздуха, кислотный дождь, глобальное потепление, недостаток озона. Вопросы, которые вызывают наиболее ожесточенные споры, касаются открытия новых территорий для добычи нефти и газа, независимо от того, находятся ли они в прибрежных водах, или на Аляске. Великие разногласия вызывали и вопросы расположения новых энергетических комплексов, в особенности, по производству электроэнергии. США и другие промышленно развитые страны смогли почувствовать ту значительную нагрузку, которой подвергаются системы снабжения электроэнергией в девяностые годы нашего столетия, оказавшись перед сложным и спорным выбором по поводу того, как удовлетворить растущую потребность в электроэнергии с меньшими потерями в экологии. Среди наиболее важных результатов экологического согласия будет переход на природный газ, как менее загрязняющий источник энергии, в особенности при производства электричества. Новое значение приобретет и энергосбережение, причем не только из соображений безопасности и ценовой политики, как это было в семидесятые и в начале восьмидесятых годов, а как способ сдержать процесс сжигания углеводородов, и — выиграть время.