Георгий Почепцов - Информационные войны. Новый инструмент политики

Принципиально прикладная направленность сферы информационных войн в определенной степени служит помехой развитию ее теории. Ведь практики теорий не пишут, а теоретики не занимаются практикой. Редко можно встретить в этой сфере типаж человека, меч которого таким образом «обоюдоостр». Пожалуй, только Дж. Аркилла заслуживает подобного отношения к себе.

Первым этапом развития теории информационной борьбы следует признать разработки американского Авиационного университета, где занимались войной далекого будущего. И это понятно, поскольку на несколько десятилетий вперед трудно представить себе развитие «железа», зато можно представить грядущие цели. Поэтому все наиболее интересные исследования вышли из-под пера полковников ВВС.

Р. Шафрански уже в те далекие годы писал, что целью информационной войны является эпистемология противника [298] Szafranski R. A theory of information warfare. Preparing for 2020 // www.airpower.maxwell.af.mil/airchronicles/apj/apj95/spr95_files/szfran.htm . Это знания, которые противник рассматривает как истинные или реальные. И далее идут следующие слова: «На стратегическом уровне целью «идеальной» кампании информационной войны является влияние на выбор противника и, следовательно, на его поведение, вне того, чтобы противник почувствовал, что на его выбор и поведение кто-то влияет». Кстати, эта статья имеет подзаголовок — «Готовясь к войне 2020 года».

В этой статье 1995 г. Шафрански очень четко формулирует ключевые вопросы информационной кампании:

• как соотносится информационная кампания с целями всей военной кампании,

• во что должны верить и что знать лидеры противника, когда информационная кампания будет завершена, то есть каков желаемый эпистемологический результат,

• какой инструментарий информационной кампании следует использовать для достижения поставленных целей.

Как четко фиксировалась в первых подходах, информационная война касается того, как люди думают и как принимают решения [299] Stein G.J. Information warfare // www.iwar.org.uk/iwar/resources/airchronicles/stein.htm . Сам этот термин связывает с Т. Рона, который был научным советником министерства обороны и Белого дома [300] Thomas P. Rona // en.wikipedia.org/wiki/Thomas_P._Rona . И это первое употребление датируют 1976 г. Рона определял информационную войну как битву систем принятия решений [301] Dearth D.H. Rethinking the application of power in the 21st century // www.fas.org/irp/agency/army/mipb/1997-1/dearth.htm . И именно этот акцент на принятии решений сохраняется по сегодняшний день.

Это период 1994–1995 г., когда выходит много работ, которые концептуально задают эту сферу. М. Либики критикует подход Рона как слишком широкий, поскольку он включает в свое определение все виды информационных воздействий для достижения цели [302] Libicki M. What is information warfare? // www.iwar.org.uk/iwar/resources/ndu/infowar/a003ch01.html . Р. Шафрански видит в целях войны принуждение противника подчиниться нашей воле [303] Szafranski R. Neocortical warfare? The acme of skill // In Athena’s camp. Ed. By J. Arquilla, D. Ronfeldt. — Santa Monica, 1997 . Его интересует контроль и формирование поведения противника путем воздействия на его мышления и представления о мире.

Дж. Уолден выделяет пять составляющих при рассмотрении противника как системы [304] Walden J.A, III. The enemy as a system // Information Warfare in the Age of Chaos: Preparing for 2020. Ed. by C. Morris. — Darby, 1995 . При этом необязательно воздействовать на войска, можно влиять на другие составляющие (лидеров, инфраструктуру, население, энергетику). Атака сразу на две подобные составляющие создает стратегический шок. Эта концепция по сути вытекает из целей американских стратегических бомбардировок времен второй мировой войны. Еще тогда бомбились жилые кварталы, например, Дрездена, чтобы создать давление населения на Гитлера. Однако тогда подобный тип давления не проявил себя. Вероятно, такими же были причины сброса первой атомной бомбы. То есть воздействие психологическое в них было важнее воздействия в чисто физическом плане.

Дж. Аркилла первым концептуализировал все основные направления информационной войны. Это были информационная стратегия США в целом, кибератаки, сетевые войны и структурное понимание информации [305] Arquilla J., Ronfeldt D. Looking ahead: preparing for information-age conflict // In Athena’s camp. Ed. By J. Arquilla, D. Ronfeldt. — Santa Monica, 1997 . Он своими работами повлиял на всю информационную сферу США. Однотипно Э. Тоффлер оказал влияние на военных и гражданских «начальников» своими работами по поводу третьей волны [306] Тоффлер А. Футурошок. — СПб., 1997 , [307] Тоффлер Э. Третья волна. — М., 1999 . Он выделяет три этапа развития человечества (три волны): аграрный, промышленный и информационный. Соответственно, особое внимание уделено им войнам третьей волны [308] Toffler A. and H. War and ati-war. Survival at the dawn of the 21sr century. — New York, 1993 . При этом он считал, что побеждает тот полководец, который пользуется стратегией последующего этапа. Так, Александр Македонский, воюя в аграрной цивилизации, пользовался стратегией индустриального типа.

Кстати, по завершении своей военной карьеры вышеупомянутый Р. Шафрански оказывается партнером в фирме Тоффлера [309] Richard Szafranski // investing.businessweek.com/research/stocks/private/person.asp?personId=4182768&privcapId=62505887&previousCapId=344249&previousTitle=CORPORATE . Уже в этом качестве в дебатах в журнале Economist он утверждает, что бурное развитие технологий, которое мы наблюдаем, не смогло упростить нашей жизни [310] Szafranski R. The proposer’s opening remark // www.economist.com/debate/days/view/135 . К примеру, он считает, что человек сегодня оказывается в ситуации сверхвыбора, что жизнь стала слишком усложненной. А в своем исследовании терроризма он акцентирует то, что террористы, достигая успеха благодаря неожиданности, выводят аудиторию из психологического равновесия [311] Szafranski R. Assymmetries and consequencies // www.dnipogo.org/fcs/pdf/szafranski_asymmetries.pdf .

Современное состояние западной теории и практики информационных войн зафиксировано в трех книгах Л. Армистида, где он выступает и как редактор, и как автор одной из них [312] Information operations. Warfare and the hard reality of soft power. Ed. by L. Armistead. — Washington, 2004 , [313] Information warfare. Separating hype from reality. Ed. by L. Armistead. — Washington, 2007 , [314] Armistead L. Information operation matters. Best practices. — Washington, 2010 . В свое время эту область по сути начали на новом уровне Дж. Аркилла как автор и редактор ряда сборников, изданных в корпорации РЕНД. Сегодня ту же функцию выполняют книги Армистида.

Л. Армистид открыто подчеркивает, что на сегодня нет внятной академической основы информационных операций, что все понимают информационные операции по-разному, и все это затрудняет развитие этой профессиональной сферы.

Армистид — австралиец. И в контексте Австралии можно упомянуть не только ведущего теоретика иррегулярной войны для США австралийца Д. Килкуллена (D. Kilcullen (см. его био — [315] David Kilcullen // en.wikipedia.org/wiki/David_Kilcullen , сборник основных статей — [316] Kilcullen D. The accidental guerrilla. Fighting small wars in the midst of a big one. — Oxford, 2009 ), но и множество других работ в сфере информационных операций (см., например, [317] Brumley L.N. a.o. Cutting through the tangled web: an information-theoretic perspective on information warfare // www.ausairpower.net/APA-2012-02.html ).