Анатолий Уткин - Месть за победу — новая война

Это ослабление лишает и американцев особого интереса овладеть рычагами контроля над европейским развитием. В случае краха политики расширения ЕС последует ослабление американского вовлечения в европейские дела, заглавную роль сыграет изоляционизм американского конгресса. В целом американцы считают неудачу позитивной эволюции ЕС негативным поворотом событий; сама концепция диктуемой Западом системы безопасности и мировой роли Запада окажется под ударом.

Второй сценарий — процесс расширения Европейского союза продолжается, но идет с крайними трудностями — Европа превращается в структуру со многими уровнями (различные скорости интеграции), где поступательное движение сохраняется фактически лишь на верхнем уровне. Даже в этом случае избежать противоречий между двумя берегами Атлантики будет весьма сложно. Можно смело предсказать проявления сугубо культурных различий как на уровне элит, так и в контактах населения обоих регионов, результатом чего будет постепенное взаимоотчуждение двух регионов. И в этом случае ЕС будет роковым образом ослаблен в проведении глобальной политики. Но не откажется от достижения этой цели абсолютно.

Второй сценарий — случай ослабления сближения стран ЕС между собой — Соединенные Штаты будут активнее поддерживать проатлантические силы в Европе, в значительной степени стимулировать различие скоростей (и направленности интеграционного процесса). В этом случае некий союз равных уходит за исторический горизонт. В США оживут схемы союза англоговорящих стран — проявится стремление использовать дружественность и солидарность Британии. Но это же может вызвать антиамериканское ожесточение германо–французского «остова» ЕС.

Третий сценарий — Европа, несмотря на все трудности, превращается фактически в централизованную державу, способную отстаивать свои позиции в мире, осознающую, что она — единственный реальный и возможный соперник Соединенных Штатов (если речь идет об историческом пространстве в три или четыре десятилетия). Ее экономика сохранит сравнимые с американскими размеры (увеличивающиеся по мере приема новых членов), ее технология будет находиться на сравнимом с американским уровне, ее дипломатические традиции позволят ей успешно маневрировать в хаотическом мире. В ее состав будут продолжать входить две ядерные державы со значительным запасом ядерного оружия и софистичными средствами доставки. В ее распоряжении будут значительные обычные вооруженные силы, экипированные почти на американском уровне и имеющие опыт взаимодействия друг с другом [402] Bell С. American Ascendancy. And the Pretense of Concert («The National Interest», Fall 1999, p. 54. .

При реализации третьего сценария — формирование фактически нового огромного европейского государства — ЕС возобладает на континенте, а роль США резко ослабнет. Брюссель увидит мировые горизонты. Этот, третий, вариант развития беспокоит США более всего. Это кратчайший путь лишиться гегемонии. Столкновение интересов может быть купировано лишь появлением третьей, враждебной всему Западу силы. Или хладнокровным разделом мира на зоны влияния. Или стимуляцией раскола среди европейцев — ведь любая гегемония прежде всего стремится divide et impera.

Но существует опасность того, что американские усилия разделить европейцев могут лишь подтолкнуть европейцев друг к другу. Ведь «даже наиболее проатлантические европейские правительства признают, что их первостепенный интерес сегодня лежит в солидарности со своими европейскими соседями. И, если США окажут давление «сверх нормы», европейский выбор, пишет У. Пфафф, будет предопределен. «Экономический интерес, а не фривольный выбор вызовет углубляющееся соперничество Европы и Соединенных Штатов на протяжении грядущих десятилетий; это соперничество будет сопровождаться конкурентной борьбой за экономическое и политическое влияние в остальном мире. В той мере, в какой европейская индустриальная и экономическая независимость окажутся в зоне угрозы из–за конкуренции, которая не знает ничего среднего между поражением и победой, под угрозой окажется европейская суверенность» [403] «World Policy Journal», Winter 1998/99, p. 8. .

Не исключая реализации любого из указанных трех сценариев, отметим наиболее реалистический поворот событий: Западная Европа несколько отходит от атлантического русла. Произойдет сближение более атлантически настроенной Британии с европейски самоутверждающейся Францией, а вместе они найдут общий язык с более умеренной Германией. Произойдет изменение отношения к проблеме расширения Европейского союза на Восток: западноевропейцы начнут смотреть на Восточную Европу не как на «варварский Восток», а как на интегральную часть Европы, чья дополнительная сила укрепит западноевропейские позиции визави США.

Век атлантического партнерства отступает, потому что «страны Северной Атлантики, видимо, никогда не достигнут интеграции столь глубокой, как у европейцев, и не смогут реализовать призыв государственного секретаря США Джеймса Бейкера синхронизировать межатлантическое сближение с западноевропейским» [404] Bergsten C. F. America and Europe: Clash of the Titans? («Foreign Affairs», March — April 1999, p. 34). . В этом случае однополярность неизбежно увядает, уступая место новому — биполярному миру.

Различие в восприятии

Для оформления европейского единства чрезвычайно важно сближение социальных ценностей. В этом плане приход к власти социал–демократа Г. Шредера сделал правящий слой Европейского союза более гомогенным. Во всех трех странах — лидерах Союза господствует левая половина политического спектра. Рафарен во Франции, Т. Блэр — в Великобритании, прежний коммунист возглавлял (до Берлускони) итальянское правительство. Социал–демократы победили в Швеции; они доминируют в Испании, Австрии и даже в посткоммунистических Польше и Чехии. Такой политический ландшафт весьма резко отличается от системы социальных воззрений, так или иначе доминирующих в США. Удовлетворенный капиталистическим ростом своей национальной экономики республиканский конгресс США в этом смысле весьма резко контрастирует с «более розовыми» западноевропейскими парламентами, осуждающими «вельветовую гегемонию» Соединенных Штатов.

Примечательна растущая идейно–политическая гомогенность: во всех трех странах — лидерах Союза господствует левая половина политического спектра (социалисты во Франции, социал–демократы в Германии, лейбористы в Британии) — весьма отличный от американского политический ландшафт. Так формируется тот центр, самостоятельный выход которого на мировую арену сразу превратил бы современную однополюсную систему в биполярный мир. При этом «динамика развития силовых факторов поощряет соперничество, а общие культурные основы ведут к сближению» [405] «Foreign Affairs», March/April 1999, p. 48. Bell С. American Ascendancy. And the Pretense of Concert («The National Interest», Fall 1999, p. 59). .