Юлия Черняховская - Вершина Крыма. Крым в русской истории и крымская самоидентификация России. От античности до наших дней

Дело, в конце концов, не в санкциях.

Дело в том, что Россия, поверив в успешность и благополучие той экономической модели, с которой конкурировала три четверти века, отказалась от принципа альтернативности, от принципа самодостаточности, от принципа национального экономического суверенитета – и решила вписаться в то, что казалось успешным.

Данное решение имело уже тот недостаток, что если предположить верность исходного тезиса «одна система признается успешной, другая – не успешной» (что осталось, как минимум, недоказанным), – даже в этом случае автоматическое присоединение не означает, что вторая система, став частью первой, должна была приобрести все ее успешные качества.

В данном случае речь даже не о споре о преимуществах или недостатках той или иной системы – дело в том, что подчинение одной из них другой означало, в любом случае, подчинение на вторых ролях.

Кроме оценок есть факты: присоединение России к другой системе привело к улучшению положения этой системы – и ухудшению положения России. И если оценивать ситуацию сугубо с позитивистской точки зрения, то есть, только по фактам, – можно было бы изначально увидеть в этом обычное проявление закона Ломоносова-Лавуазье.

Благополучное положение Запада в 1990-е годы, на деле обеспеченное присвоением ресурсов России, хотя бы формально давало основание для предположения, что если России продолжит свою интеграцию в данную систему, то, в конце концов, достигнет того же уровня благополучия.

Предположение наивное, на уровне предположения, что если рабочий будет хорошо работать на хозяина, то он, в конце концов, станет таким же богатым, как хозяин, однако хотя бы поверхностно обоснованное благополучием другой стороны.

Все события последних лет: кризис 2008–2009 гг., банкротство Греции, полубанкротсво Испании, предбанкротство Италии, закрытие американских заводов, новые расовые восстания в Штатах – все говорит о неблагополучии этой системы.

Она – больна. И сама это признает.

Ко всему прочему, все последние события показывают, что она не против того, чтобы лечиться за счет России. Одновременно – она хотела бы иметь возможности управлять внутренней политикой России и не намерена рассматривать интересы и активы России на Западе – как неприкосновенные.

«Акт Магницкого» иллюстрирует вторые два вывода, решения по Кипру – доказывают первый.

Особо стоит отметить, Кипр с содействия Брюсселя получил трехмиллиардный кредит от России три месяца назад – и тут же, тоже под воздействием Брюсселя, поставил вопрос о конфискации российских вложений в свои банки.

В этих условиях продолжение «интеграции России в мировую экономику» и в частности – в «европейскую экономику» означает интеграцию в больную и слабую экономику; интеграцию в систему, не гарантирующую сохранность твоего присутствия в ней; интеграцию в систему, которая хочет решать свои проблемы за счет твоих средств и ресурсов; интеграцию в систему, которая хочет твою интеграцию в нее использовать как инструмент вмешательства в твои внутренние дела.

Сегодня объективно это становится невыгодным даже тем российским нуворишам, которые средства, вырученные на ограблении России, надеялись хранить на Западе и иметь там новую родину и пространство обеспеченного существования. Получается, что можно сколько угодно присвоить в России – но хранить негде: там, где надеялись, деньги держат только на случай необходимости решения собственных проблем – как особый резервный фонд, который готовы в любой момент изъять.

После кипрского кризиса евроструктуры уже объявили, что решение по Кипру может стать модельным для других экономически слабых стран. Уже начинают говорить, что через некоторое время надежными будут считаться банки только северных стран Европы.

Иначе – намекают, что деньги лучше вкладывать в банки Германии. Оставляя в стороне вопрос о том, произвольно артикулируются такие прогнозы или стимулируются самой Германией, – даже если считать ее банки надежными сегодня и предположить их надежность завтра – чего стоит эта надежность, если полгода назад считавшиеся очень надежными банки Кипра в один момент оказались ликвидируемыми или реструктуризируемыми…

Принцип признан – экспроприация экспроприаторов. Кстати, провозглашен впервые именно немецкой экономической наукой в лице Карла Маркса.

В Германии – конечно капитализм. Но если любому немецкому правительству придется выбирать между риском возмущения немецких рабочих и интересами российских олигархов и иных вкладчиков – любое правительство Германии, даже самое правое, сделает выбор в пользу немецких рабочих. Можно не сомневаться, что примерно этим же путем пойдут и другие сегодня еще благополучные страны.

Тем более – что Россия не Америка и не СССР – и реальных рычагов жесткого отстаивания своих экономических интересов на чужой территории не имеет.

Евроинтеграция всегда с объективной точки зрения, была несколько не убедительна. Сегодня она оказалась просто ненадежна. И опасна.

И это уже не выбор между социализмом СССР и капитализмом Европы и США – это выбор между надежностью самостоятельного, самодостаточного и альтернативного развития – и обреченностью интеграционного.

Европейская экономика не оправилась от предыдущего кризиса и погружается в новый. С этим согласны практически все – сторонники социализма, сторонники капитализма, рыночники, дирижисты.

Погружаться туда же вместе с ними интересам России не соответствует.

Отсюда встает вопрос, как развиваться автономно от больной западной экономики.

Отсюда возникает необходимость формулирования и решения нескольких задача:

• первая – не расходовать свои ресурсы на ее поддержание;

• вторая – стараться овладеть теми ресурсами и звеньями западной экономики, которые могут оказаться полезными России. Например, в ситуации с Кипром нужно было ставить вопрос о помощи – при условии, скажем, его выхода из Евросоюза и вступления в Таможенный союз и Евразэс;

• третье – создавать и развивать свою экономику с ориентацией на восстановление ее способности обеспечить большую часть потребностей страны.

В России есть избыток капиталов, избыток ресурсов, достаточно квалифицированная и образованная рабочая сила, – плюс к этому сегодня ненадежность хранения этих капиталов на Западе – можно выстроить свою экономику и свое производство. В конце концов, богатство возникает не в банках – а на заводах, и капитал как общественное отношение рождается в процессе производства.

Причем, соответственно, если в России будет свое эффективное производство – в него будет интересно вкладывать не имеющие гарантированной сохранности за рубежом и не российские капиталы.