Александр Мережко - Левая Политика. Левые в России

Интересно, что подобная двойственность находит своё выражение в противоречии, традиционно свойственном российским политическим реалиям и заключающемся в разрыве между теорией и практикой. Причём речь идёт не об отрыве одной от другой, а об их параллельном развитии. Порой может показаться, что теоретические дискуссии левых и процесс их организационного оформления идут в различных плоскостях и никак не взаимосвязаны. Так, например, ренессанс марксистского учения в академической среде далеко не обязательно должен совпадать со всплеском активности в среде сторонников левых организаций, если вообще не должен происходить ему вопреки. Эта в целом характерная для России ситуация, тем не менее, весьма показательна именно в современных реалиях.

Сегодня левые не имеют сильной оформленной структуры, способной оказывать влияние на власть институционально. Как правило, это связывается с целым комплексом причин, в ряду которых неизменно идёт указание на идеологическую разнородность левых сил. Факт, безусловно, очевидный, но настолько ли важный? Действительно ли создание подобной структуры сегодня возможно лишь на идеологической платформе? В условиях, когда само понятие идеологии стало крайне размытым, а левая риторика превратилась в разменную монету власти, возможно, стоит обратить взоры и в другую сторону? Туда, где ещё осталось пространство, свободное от «игры» дискурса. И в этом случае постараться ответить на вопросы: насколько велик указанный разрыв, и каким образом его сократить?

Михаил Нейжмаков

Левое молодёжное движение редко попадает не только в выпуски федеральных телеканалов, но и в центр внимания серьёзных исследователей. До сих пор в обществе сохранялся стереотип, что «молодой» и «левый» — понятия несовместимые. Более продвинутая часть россиян, тем не менее, возможно, вспомнит серию сюжетов, прошедших по ряду телеканалов в начале 2005 года, о «подъёме» молодёжного левого движения. А кто-то вспомнит и коротенькие сообщения о том, что и в России, оказывается, есть «антиглобалисты».

Впрочем, не меньше, чем крупными СМИ, обделены наши молодые левые и вниманием исследователей. Молодёжные движения вообще не часто пользуются вниманием политологов. Как известно, здесь можно встретить три подхода к проблеме. Первый — работы о неформальных радикальных движениях. Самый яркий пример — работы Александра Тарасова. Второй — общий обзор по всем молодёжным движениям, чаще всего, не претендующий на глубокий анализ. Третий — работы, где исследователь строит картину, прежде всего, исходя из освещённости в СМИ работы каждой из молодёжных организаций. Ярким примером такого подхода является книга Павла Данилина «Новая молодёжная политика: 2003–2005» [6] Данилин П.А. Новая молодёжная политика: 2003–2005. М:, Европа, 2005. . Поскольку в качестве объекта исследований среди неформальных политизированных движений наибольшей популярностью пользуются молодые ультраправые («скинхеды», или, если точнее, «бонхеды»), а в поле зрения заметных СМИ молодые левые попадают достаточно редко, то и внимание к ним во всех трёх видах работ является мизерным.

Дополнительную путаницу в данный вопрос вносят и сложности с терминологией. Это немудрено, если учесть, что в отечественной публицистике ещё недавно «молодым» считался руководитель моложе 60, а в «левые» до сих пор зачисляют практически любые политические силы — от либералов-«яблочников» до откровенных национал-патриотов, от отдельных течений внутри «Единой России» до национал-большевиков.

Уже это подталкивает нас хотя бы в общих чертах затронуть данную проблему, попытаться понять, как же выглядит молодёжное левое движение сейчас и каковы его возможные перспективы.

Для начала определимся с терминологией. К определению понятия «молодой» в России существует несколько подходов. Одни, ориентируясь на советскую традицию, относят к молодёжи всех лиц, моложе 27 лет (поскольку именно до этого возраста можно было состоять в ВЛКСМ). Другие, в соответствии с законодательством российской федерации об общественных объединениях, относят к молодёжи всех до 30. Третьи, в соответствии с подходом кадровиков, относят к молодёжи тех, кому меньше 35 (именно их сейчас во многих корпорациях относят к «молодым специалистам»). Мы возьмём за основу правовой подход: отнесём к молодёжным те движения, членами которых в соответствии с учредительными документами могут быть лишь лица, моложе 30 (с известными исключениями для функционеров). Но кроме них отнесём к молодёжным и организации, где таких уставных ограничений не предусмотрено, однако большую часть членов составляют лица от 14 до 30 лет.

С левыми немного сложнее. Поскольку всё постсоветское пространство в 1990-е годы преодолело тяжёлый переходный период, то и к политической терминологии здесь одновременно присутствует сразу два подхода. В соответствии с первым подходом к левым здесь относят практически все политические силы, апеллирующие к «дезадаптантам» — тем, кто не принял перемен, произошедших в стране в начале 1990-х годов. Поэтому к левым иногда причисляют и национал-патриотические силы, что совершенно неприемлемо для европейской и североамериканской традиции. В соответствии со вторым подходом к левым относят тех, кто главным принципом своей политической программы считает социальную справедливость. Мы примем именно второй подход к определению левых, отметив при этом и другую отличительную их черту — интернационализм (понимаемый в программах европейских социал-демократических организаций как составная часть принципа солидарности). Это поможет более чётко отделить левых от национал-патриотов, в программах которых также есть сильная социальная составляющая. Тем более, что отношение к равенству народов присутствовало как в трудах основоположников марксизма, на основе которого было сформировано левое движение большинства стран, так и в программах немарксистских, «народнических» [7] Ярким примером является программа Армянской Революционной Федерации «Дашнакцутюн», принятая Четвёртым съездом партии в 1907 году. В советской, а подчас и в современной российской, публицистике «Дашнакцутюн» традиционно называют «националистической», однако на самом деле она является «народнической», а с 1970-х годов — социал-демократической. Текст данной Программы можно найти, например, в Интернете: http://kavkaz.memo.ru/encyclopediatext/encyclopedia/id/523856.html политических организаций — те и другие определяли облик левого движения в XIX и XX веке.

Другая важная проблема — как определить силу и влиятельность каждой молодёжной организации. Со взрослыми левыми всё несколько проще. Для политических партий (а именно в такой форме до последнего момента действовало большинство более или менее влиятельных политических организаций) успех на выборах — наиболее объективный из возможных показателей. Для молодёжных же организаций этот критерий не может быть основным — ведь они ограничены в возможностях участия в избирательном процессе. В качестве показателей их силы мы можем предложить, во-первых, уровень «уличной» активности, во-вторых, охват сети региональных отделений, в-третьих, участие их представителей в органах власти (при этом, особенно важным критерием будут победы участников организаций на выборах в одномандатных округах) и партийных структурах (если организация — молодёжная структура той или иной партии), в-четвёртых, численность организации. При этом последнее установить сложнее всего: численность молодёжных организаций часто точно не известна, притом что и численность «взрослых» партий, находящаяся под контролем государственных регистрирующих органов, подчас завышена.