Желю Желев - Фашизм. Тоталитарное государство

Вот почему утверждение, что фашистская диктатура является детищем индустриального общества, никакое не преувеличение. Техника XX века не только усовершенствовала диктатуру, но и предоставила ей более эффективные средства, без которых существование фашистского государства в конечном итоге невозможно. Без радио, телефона, телеграфа и кино немыслимы: а) массовая и всеохватывающая пропаганда; б) тотальная слежка; в) механизация деятельности аппарата: г) создание моторизированной армии и руководство ею, а также ежеминутный контроль за ее передвижениями.

Как нельзя построить законченную фашистскую систему без абсолютной монополии фашистской партии, так нельзя и ликвидировать эту монополию, не отделив фашистскую партию от государства. Каким образом осуществится это отделение — военным ли путем, как в Германии и Италии, или мирным, как в Испании, — зависит от конкретных исторических обстоятельств. Во всех случаях, однако, действует закономерность: без отделения фашистской партии от государства нельзя перейти от однопартийной диктатуры к традиционной буржуазной демократии с многопартийной системой, с гражданскими и политическими свободами (слова, печати, союзов, труда, выбора места жительства и т.д.).

В Испании этот процесс протекает в мирных условиях как результат закономерного созревания внутренних противоречий. Поэтому «испанский вариант» представляет собой особый интерес. Он олицетворяет переход от фашизма к представительным институтам либеральной демократии в чистом виде, без внешних примесей, как это было в Германии и Италии, где объективная логика событий была в значительной степени деформирована внешними обстоятельствами, и поэтому ее нельзя проследить с максимальной точностью и полнотой. Более того, напряженный темп военных действий в конце второй мировой войны не позволил некоторым процессам развиться полностью. Они остались в зачаточном состоянии из-за нехватки времени и отсутствия подходящих условий. Трудно, на пример, предсказать, каким было бы поведение фашистской партии, окажись она в изоляции, отделенной от государства.

В Германии нацистская партия и государство пали одновременно под натиском сил союзников, и если мы говорим об отделении нацистской партии от государства, то имеем в виду план заговора 20 июля 1944 года. В Италии, где военный заговор был успешным, фашистская партия также не была решительно отделена и изолирована от государства из-за присутствия в стране немецких дивизий.

В Испании этот процесс начинается медленно, но уверенно развивается после 1955 года. Вождей Фаланги постепенно смещают с руководящих государственных постов, сама Фаланга начинает терять свое влияния на государство. Последнее перестает быть монопольной собственностью одной партии, что характерно для каждого фашистского государства. Между государственным и партийным аппаратами, так плотно когда-то сросшимися, появляются бреши, партия начинает терять жизненные соки.

В 1956 году тогдашний министр — секретарь Фаланги Арезе с тревогой докладывает Национальному совету (центральному партийному руководству), что партия располагает только пятью процентами мест в главных государственных органах и требует восстановить прежнее положение Фаланги. За это требование он уволен Франко.

В 1957 году, осуществив необходимую подготовку, Франко делает решительный поворот от фашистской диктатуры к военной. Опору он находит теперь не в Фаланге, а в военных и в правом крыле католической церкви, объединившемся в организацию «Опус деи». Фаланга уже ненадежна как массовая политическая база режима, каковой она была в течение десятков лет. С одной стороны, она настолько скомпрометирована морально и политически, особенно своими связями с нацистской партией Германии и фашистской партией Италии, что даже само название «Фаланга» воспринимается как нечто постыдное, позорное. Поэтому правительство переименовывает ее в «национальное движение». С другой стороны, в результате процессов, разлагающих ее изнутри, Фаланга теряет свое влияние, количество ее членов непрерывно уменьшается. Если в свое время она имела, по свидетельству Эйбла Плэна, организации в каждом селении, то теперь она теряет большую часть своих первичных ячеек. Достаточно сказать, что в 5—6 тысячах из всех 9 тысяч городов и сел Испании у нее вообще нет своих организаций.

Курс постепенной изоляции Фаланги от государственных органов ясно просматривается на примере двух последовательных реорганизаций кабинета правительства в 1962 и 1965 годах. В 1962 году число генералов в нем увеличивается с 3 до 7 (26—105). Одновременно с этим Франко устраняет ряд представителей старой фалангистской гвардии, среди которых министр благоустройства городов и бессменный министр информации Ариас Сальгадо.

Вот что пишет об этих реорганизациях кабинета Хосе Гарсиа: «Из 18 министерств прежнего кабинета 8 было заменено. Фаланга, имевшая в правительстве в 1957 году три министерства, сохранила за собой только одно. Теперь большинство министров — представители «Опус деи», кроме того, в правительство было включено пять генералов и два контрадмирала. Важной особенностью стало учреждение в новом правительстве поста заместителя председателя Совета министров, на который был назначен генерал-капитан Муньос Грандес. Бывший командующий «Голубой дивизии» стал вторым государственным деятелем после Франко» (20—454). Иными словами, Франко сделал наследниками франкизма генералов, а не Фалангу.

Вторая реорганизация (1965 год) тоже ущемляет Фалангу. Франко усиливает влияние финансового капитала, чьи интересы полнее всего представляет «Опус деи». Среди вновь назначенных: министр финансов Хуси Хосе Эспиноса, активный сторонник «Опус деи»; министр торговли Фаустиньо Гарсиа Минхо, он тоже связан теснейшим образом с «Опус деи» и банками; министр сельского хозяйства Адольфо Диас Амброна — крупный землевладелец; министр юстиции Антонио Мария Орион и Уркихо — один из могущественных представителей финансового капитала Испании.

Эти факты позволяют сделать вывод, что Франко действительно меняет ориентиры, переметнувшись от Фаланги к военно-финансовому капиталу. Кроме того, они свидетельствуют о разложении, распаде диктатуры, ибо речь идет об отставке ее главной опоры — фашистской партии, прежде владевшей и правившей государством. Отделение фашистской партии от государства означает разрушение фундамента фашистской тоталитарной системы, после чего ее полный крах становится неизбежным.

Фашистская партия — это церковь тоталитарного фашистского государства. Именно она дает идеологическую и политическую санкцию на каждое действие государства. Это не случайное сравнение, речь идет о глубокой аналогии между фашистским государством XX века и средневековой феодальной монархией.