Желю Желев - Фашизм. Тоталитарное государство

27 февраля 1965 года на собрании в одной из аудиторий Мадридского университета 4-я Свободная ассамблея объявила себя «высшим представительным органом нового независимого, демократического студенческого профсоюзного движения» (26—41).

Впоследствии все демонстрации, забастовки и акции протеста проводятся под руководством соответствующей ассамблеи студентов. «2 марта 1965 года, в День студента, несколько тысяч студентов Мадрида по решению 4-й Свободной ассамблеи выходят на демонстрацию против репрессий и клеветнической кампании во франкистской печати. Перед зданием управления печати студенты рвут и топчут ногами официальные франкистские газеты. Против демонстрантов брошена вооруженная полиция.

...События продолжают развиваться. 22 и 23 марта в Барселоне созвано первое национальное координационное совещание представителей университетских округов Мадрида, Барселоны, Бильбао, Саламанки, Валенсии, Овьедо, Сарагосы, Вальядолида. Это делегаты высших учебных заведений, объявивших о своем выходе из СЭУ. Они принимают манифест, в котором говорится, что «для студентов СЭУ давно мертв», а также заявление о принципах — в нем подробно излагается организационная структура нового, свободного, независимого и демократического Национального профсоюза студентов. На барселонском совещании впервые слились воедино голоса свободных ассамблей, и этот мощный голос отразил всю широту и силу антифранкистских студенческих демонстраций.

Франкистскому правительству пришлось признать официально крах СЭУ. 2 апреля 1965 года Совет министров утвердил так называемый «постановляющий декрет о профессиональных ассоциациях студентов». Его цель — отменяя старое постыдное название и провозглашая формально выборность руководства студенческих сообществ сверху донизу, попытаться сохранить саму систему правительственного контроля над всей студенческой организацией (26—41 и 42).

Разумеется, свободные студенческие организации категорически отвергают правительственный декрет и фактически в испанском университете наряду с умирающим СЭУ действуют свободные, независимые демократические профсоюзы, выражающие интересы студентов.

Процесс создания Свободной ассамблеи студентов схож с процессом образования Рабочей профсоюзной оппозиции. Обе организации являются отрицанием «вертикальных профсоюзов» и существуют наряду с ними. Таким образом в системе массовых организаций возникает своеобразное «двоевластие». С одной стороны, официальные профсоюзы, силой навязываемые рабочим (как и студентам) государственной властью, с другой — «рабочие комиссии» в рамках государственных профсоюзов, которые выбирают сами рабочие. Рабочие комиссии выражают интересы рабочих и действуют от их имени, когда необходимо обойти навязанное руководство во время забастовок, бойкотов или политических демонстраций.

Отсюда и противоречивое положение рабочих комиссий. С точки зрения государства и его профсоюзной политики они нелегальны, власть преследует их. Но поскольку они руководят крупными забастовками, работодатели и власти вынуждены вести с ними переговоры, фактически признавая их подлинными представителями рабочего класса. Говоря о статусе рабочих комиссий 60-х годов, X. Гарсиа даст им точную характеристику: «Испанский пролетариат нашел удачное средство замены фашистских профсоюзов своими органами борьбы, заставившими признать себя «де-факто». Это было еще одно важное завоевание испанского рабочего класса. Благодаря рабочим комиссиям профсоюзная оппозиция, не став официально признанной, перестала быть и нелегальной» (20—453).

Сантьяго Каррильо, генеральный секретарь КПИ, в своей книге «После Франко — куда?» возлагает большие надежды на эти комиссии как организационное оружие рабочего класса для ликвидации корпоративной системы: «Вертикальные профсоюзы» в агонии. Своими комиссиями рабочий класс создает условия для создания единых, независимых, свободных и демократических профсоюзов, классовых профсоюзов, которые будут защищать его интересы, помогать в борьбе за построение общества без эксплуататоров и эксплуатируемых» (46—44).

Рабочая профсоюзная оппозиция доказала на практике, что она подлинный руководитель пролетариата, выразитель его интересов. Она взяла на себя руководство крупными забастовками в 1957, 1958, 1961, 1962 годах, вынудившими правительство вывести на улицы полицию и войска. Забастовка в 1962 году, начатая шахтерами Астурии, длилась почти два месяца, она заставила правительство повысить заработную плату, установить ее минимум для всех рабочих. Авторитет рабочей оппозиции на этом этапе настолько возрастает, что она действует фактически как представительный орган. В ноябре 1962 года представители рабочей оппозиции из Астурии, Мадрида, Каталонии, Басконии и Андалусии проводят нечто вроде национальной конференции, на которой обобщают опыт прошедших по всей стране забастовок и принимают целую программу, закрепляющую достигнутые позиции.

Смысл борьбы за превращение официальных профсоюзов из орудия государства в орудие трудящихся против государства лучше всего сформулирован в требованиях студентов пятнадцати факультетов Мадридского университета: «СЭУ до сих пор представлял правительство перед студентами. Мы хотим, чтобы наши профсоюзы представляли студентов перед правительством» (20—456 и 457).

Испания 50—60-х годов переживает тот этап разложения фашистского государства, когда оно теряет свою массовую опору и свои самые важные институты: сильную фашистскую партию и систему официальных массовых организаций. Оно деградирует до обыкновенной военной диктатуры, которая держится на полиции и армии.

В том, что это действительно так, можно убедиться на примере всех значительных демонстраций и забастовок в Испании в 50—60-е годы. Правительство неизменно вводит в действие террористический аппарат государства, чтобы противостоять массам. У него нет других средств.

Страна, где возможны забастовки и массовые общенациональные политические демонстрации, не может рассматриваться как фашистское государство, в точном смысле слова. Тоталитарное фашистское государство располагает средствами не только для ликвидации в зародыше любого протеста, но и для того, чтобы вообще не допустить появления такого зародыша. С помощью железной системы контроля над гражданским обществом оно успевает ликвидировать само намерение выступить против режима. Поэтому в любом подлинно фашистском государстве создается впечатление, что сопротивление вообще исчезает, возникает иллюзия, что нет недовольных, так как никто не поднимается на борьбу. Однако все объясняется полным отсутствием каких бы то ни было условий для борьбы. Пророческими в этом смысле оказались слова о полноте будущей фашистской диктатуры, напечатанные в итальянской газете «Стампа» 18 июля 1922 года: «Фашизм это движение, стремящееся всеми законными и незаконными средствами завладеть государством и подчинить себе жизнь нации, чтобы установить неограниченную и безраздельную диктатуру. Главным средством для достижения этой цели является согласно программе и духу, царящему среди его вождей и последователей, полное уничтожение всех гражданских и личных свобод, иными словами уничтожение всех либеральных завоеваний итальянского Рисорджименто.