Внутренний СССР - Последний гамбит

— Это не роман, Ватсон, это — драма «русского Байрона» — Лермонтова — «Маскарад», — ответил он очень серьезно и с большим достоинством.

— Ещё одну минуту, Евгений. Что вы имели в виду, когда говорили об ошибках Запада двадцатилетней давности?

— Сантьяго, Ватсон! Чили — сентябрь-октябрь 1973 года. И хотя вы Пиночета отпустили, не позволили с него взыскать по старым долгам, но… еще не вечер, как говорят в России. Все только еще начинается, Ватсон!

— А что сейчас происходит в России, Евгений?

— То, что должно происходить в России, сейчас происходит в Америке. В прошлом веке Россия и Америка исполняли роль агитпунктов для мирового общественного мнения. Впрочем, вы ведь, скорее всего, не знаете, что такое «агитпункт». В вашем обществе «агитпункт» — это «рекламная кампания», в которой фирма бесплатно раздаёт свои товары направо и налево, для того, чтобы потом продавать их в большем количестве за счёт расширения спроса на рынке.

Если ликвидировали агитпункт социализма, то не должно быть и агитпункта капитализма, иначе мир невозможно будет удержать в равновесии. Хопкинс мне сказал, что вы, Ватсон, три года были с гуманитарной миссией в Афганистане, где почти двадцать лет мы пытались руками русских продвинуть наши идеи в исламский мир. Истэблишменту США это не понравилось, и они, приверженные идее «Америка, Америка, превыше всего…» начали противодействовать СССР в Афганистане. Ну а сумасшедший Бжезинский договорился до того, что это он загнал русских в Афганистан, чтобы отомстить им за Вьетнам. Никто не должен быть лишен права заблуждаться и совершать ошибки. Если подумать, то это одно из так называемых прав, которое скрытно сопутствует принципу «разделяй и властвуй». Пусть теперь сами янки побудут в роли прогрессоров. Весы Фемиды качнулись в другую сторону, а в результате мы поменялись местами, благодаря чему не пропадёт даром бесценный опыт, с таким трудом приобретенный нами в России. И только после того, как янки вынуждены будут у себя дома делать то, что не получилось в России, мы продолжим наше общее дело в этом мире.

— Какое это общее дело, Евгений, которое может объединить интересы России и Запада?

— Про интересы России и Запада вы забудьте раз и навсегда, когда затрагиваете эти темы, — резанули меня его слова, после чего он продолжал: “Разве вы не видите, Ватсон, что Америка заканчивает игры с демократией. Она уже на пороге тоталитарного общества, причем такого, что тоталитаризм СССР по сравнению с гражданским обществом США, будет выглядеть образцом демократии. Такое «гражданское общество» станет фиговым листом, стыдливо прикрывающим настоящий фашизм в американском исполнении”.

— Фашизм в Америке? — переспросил я. — Это что-то новенькое, хотя… публикации на тему американского фашизма в прессе мелькали. Но мне кажется, что это больше дань моде. Интересно, Евгений, как вы себе представляете национал-социализм в Америке, где идеи интернационализма нашли самую благодатную почву?

— А с чего вы взяли, Ватсон, что я говорил об американском национал-социализме? Я как раз и имел в виду американский интернационал-социализм, не состоявшийся в бывшем Советском Союзе, который может быть потому и развалился.

— Не понял. Вы что, тоже считаете, как и многие историки на Западе, что между фашистской Германией и Советской Россией не было никакой разницы?

— Видите ли, Ватсон, я — интернационалист и горжусь этим. Сталин одержал победу над национал-социализмом под знаменами интернационализма, но, победив Гитлера, стал впадать в самый махровый — русский национализм, от которого его и должен был излечить Гитлер: как говорят русские, «клин клином вышибают». И всё это, заметьте, происходило в многонациональной стране. Мне трудно объяснить вам борьбу некоторых тенденций в СССР при жизни, а тем более после смерти Сталина, когда он перестал их олицетворять, и на которые мы, наследники истинных революционеров, переживших сталинские чистки, очень рассчитывали. Все шло как-то не так, и, естественно, закончилось в 1991 кошмаром в сумасшедшем доме, который мы уже упоминали в начале наше беседы.

Речь его стала нервной и бессвязной: то ли он чего-то недоговаривал, то ли сам перестал понимать и начал бояться того, что говорил.

— По-вашему получается, что Соединенным Штатам предстоит реализовать идеи, которым было не суждено состояться в Советской России? — решил я вернуть его к теме перспектив интернационал-социализма в Соединенных Штатах. — Может быть, вы хотя бы обозначите признаки надвигающегося американского фашизма.

Он мгновенно оживился, как человек, давно вынашивавший эту идею.

— Пожалуйста, Ватсон, все признаки налицо, — начал он по очереди загибать пальцы на левой руке: совершен теракт в Нью-Йорке и Вашингтоне, который для многих ассоциируется с поджогом Рейхстага — раз; американское гестапо на марше — все спецслужбы собираются в такой кулак, который не снился ни сталинскому КГБ, ни гитлеровскому гестапо — два; вводится цензура на средства массовой информации — три; сформирован образ врага в лице исламских террористов — четыре; вот-вот начнется малая война в Афганистане — пять. Дальше продолжать?

— Это происходит само собой. Неужели вы полагаете, что процесс фашизации — управляемый?

— Всё зависит от того, с каких позиций вы наблюдаете этот процесс: если вы в нём, то вам, скорее всего, он будет представляться, как процесс «стихийный» или самоуправляемый; если вы вышли из него, то, может быть, вы сможете увидеть то, что не для всех очевидно: тех, кто этот процесс контролирует.

— Вы, я полагаю, Евгений, уже вышли из процесса и видите, кто контролирует процесс фашизации Америки?

— Я сказал, что увидеть можно, но я не говорил, что выход из процесса гарантирует такое видение.

— Может, это как раз то видение, которое выращивает ваш Внутренний Предиктор? — решил я, наконец, проверить в лоб его реакцию.

На лице Евгения вдруг возникла странная гримаса растерянности и недоумения, которая появляется у детей, когда их ловят на неблаговидных поступках.

— Очень любопытно, Ватсон. Вы, я вижу, действительно всерьез интересуетесь делами в России, раз добрались до Внутреннего Предиктора. Откуда вы о нём знаете? Ах, да, конечно! Вы посещаете сайт www.mera.com.ru. и знакомы с его аналитикой.

— К сожалению, Евгений, я не настолько хорошо знаю русский язык, чтобы читать аналитические записки этого сайта, хотя с двумя его работами на английском я действительно знаком, и они мне показались чрезвычайно интересными. Однако их лексика и стиль для меня настолько необычны, что поневоле сложилось впечатление — это какая-то другая цивилизация и другая культура. Я понимаю, Евгений, что и так отнял у вас много времени, но если бы мы смогли поговорить о материалах Предиктора отдельно, особенно по достаточно общей теории управления, то я был бы вам весьма признателен.