Пол Оффит - Ящик Пандоры. Семь историй о том, как наука может приносить нам вред

Теория Гранта звучала в поэмах, картинах, научных и женских журналах. Маргарет Сэнгер цитировала ее в своих речах. В 1924 году, когда Кларенс Дарроу встал на защиту Натана Леопольда и Ричарда Лоэба — двух еврейских студентов Чикагского университета, которые похитили и убили 14-летнего мальчика, — Мэдисон утверждал, что ответственность за их преступления лежит на плохих генах. В то же время Хайрам Уэсли Эванс, имперский волшебник ку-клукс-клана, включил цитаты из книги Гранта в свои брошюры о превосходстве белой расы.

В работе Гранта был и четвертый научный «факт»: только благодаря евгенике можно сохранить нордическую расу. «Это практическое, мягкое и неизбежное решение всей проблемы, — писал он, — и его можно применить к постоянно растущему кругу социальных отбросов… и, возможно, в конечном счете к бесполезным типам рас». Грант использовал слова «практический», «мягкий» и «неизбежный» при описании своего варианта выхода из ситуации. В нацистской Германии позже тоже появилась фраза «окончательное решение».

Книга Гранта заканчивалась мольбой к своей стране: «Мы, американцы, должны понять, что альтруистические идеалы, контролировавшие наше социальное развитие в прошлом веке, и жалость и сентиментальность, которые сделали Америку „убежищем для угнетенных“, сметают нацию к расовой пропасти. Если плавильный котел [32] «Плавильный котел» — впервые это понятие сформулировал английский драматург И. Зангвилл в одноименной пьесе (1908) о жизни еврейских иммигрантов в США. Теория плавильного котла — это теория формирования американской нации, объединившей в едином сплаве иммигрантов различных рас и национальностей из многих стран мира. Прим. перев. будет кипеть бесконтрольно и мы продолжим следовать нашему национальному девизу и намеренно ослепим себя всеми „различиями расы, вероисповеданиями или цветом кожи“, коренные американцы колониального происхождения станут таким же редким видом, как афиняне в эпоху Перикла и викинги во времена Роллона». Сожаления Гранта прямо противоречили стихотворению Эммы Лазарус, американской еврейки, высеченному на статуе Свободы:

Несмотря на то что книга Мэдисона Грантаувлекла практически всю нацию, далеко не все поддались описанным в ней заблуждениям. Генетик Томас Морган, который позже получил Нобелевскую премию за открытия, связанные с хромосомами, отметил, что нет никакой нордической или арийской расы. С точки зрения биологии все люди были продуктом смешения разных генетических сред. Существовала только одна раса — человеческая.

Экономист из колледжа Уэллсли Эмили Болч, также впоследствии лауреат Нобелевской премии, считала евгенику еще одним печальным примером, где сильный эксплуатировал слабого: «Человека, который так легко переходит от рассуждений о форме черепа к обширным, но недоказуемым социологическим и историческим обобщениям, можно назвать опрометчивым. Неплохо бы надеяться, что лженаука, [которая] делает функцией сильного человека очищение мира от слабых, уже устарела».

Генри Менкену, сатирику, эссеисту и редактору журнала American Mercury, также было неприятно от надменности и превосходства родившихся в нужном месте в нужное время и считавших, что они попали в яблочко: «Мое впечатление, хотя я сам блондин и отношусь к нордической расе, что истинный член великой расы, по крайней мере в современном мире, часто неотличим от таракана».

Но, пожалуй, самые резкие суждения, идущие вразрез с общепринятыми, вышли из-под пера британского писателя и поэта Гилберта Честертона. Говоря об иммиграционных законах, он четко разделял науку Грегора Менделя и лженауку Мэдисона Гранта: «Не нужно отрицать наследственность, чтобы противостоять такому законодательству, но нужно отрицать духовный мир, чтобы противостоять эпидемии сожжения ведьм». К сожалению, слов Моргана, Болч, Менкена и Честертона никто не услышал в шуме голосов в поддержку Мэдисона Гранта и его теории.

В конце концов эти домыслы были опровергнуты историей. Грант предсказывал, что для ассимиляции иммигрантов в американскую культуру «потребуются столетия». Но это произошло за одно поколение. Европейские иммигранты быстро теряли акцент, получали ученые степени и занимали видные должности в бизнесе, медицине и юриспруденции. Как оказалось, среда имела значение.

После публикации «Заката великой расы» Мэдисон Грант стал главным теоретиком по расовым проблемам в Америке, где все уже были готовы поверить, будто этот вопрос самый важный. В течение следующего десятилетия Грант с помощью своих полномочий повлиял на правительство, чтобы оно приняло четыре иммиграционных закона, пытающихся сделать США более американскими. Один ученый того времени называл их «самой амбициозной программой биологической инженерии Америки».

В 1917-м, через год после того, как Мэдисон Грант опубликовал свою книгу, конгресс принял закон, запрещающий въезжать в страну «всем идиотам, имбецилам, слабоумным, эпилептикам, сумасшедшим [и] психопатически неполноценным людям». Согласно этому закону все должны были в обязательном порядке пройти тест на грамотность. В ходе обсуждений один из конгрессменов зачитал отрывок из «Заката великой расы». Во исполнение этого закона около 1500 иммигрантов в год не получали разрешения на въезд. Ситуация менялась. Счастливее всех в это время был Чарльз Дэвенпорт, который в письме Гранту призывал его продвигать иммиграционные ограничения: «Давайте воздвигнем высокую стену вокруг этой страны, чтобы не допустить представителей низших рас; или это будет слабая плотина, и пусть наши потомки оставят страну чернокожим, краснокожим и желтокожим». Сто лет спустя Дональд Трамп сказал: «Людские потоки льются через наши границы, что ужасно. Мы должны построить стену. Я строю величайшие здания в мире, и мне легко построить стену. Это будет стена. Настоящая стена, а не та, через которую можно перелезть».

В 1921 году конгресс принял чрезвычайный Закон о квотах, который еще больше ограничил число иммигрантов. Один конгрессмен, поддерживающий законопроект, сказал: «Вопрос… очень простой: должны ли мы сохранить эту страну, переданную нам благородными и прославленными предками, для американцев и передать ее потомкам, как думали наши предки? Или мы позволим захватить ее и исчезнуть под натиском разнородного и многоязычного скопления иностранцев, большинство из которых просто накипь, субпродукты и налет Земли». За год до введения Закона о квотах в США въехали около 800 000 иммигрантов; через год после его принятия это число сократилось до 300 000.